Эволюция: Битва за Утопию. Книга псионика - стр. 24
И только когда чуть развеялся дым, немного улеглась паника и остыли первые трупы, стало ясно, насколько все плохо. Планета лежала в руинах. Инфраструктура была разрушена, большая часть населения погибла, а от Грин-сити осталась огромная воронка. Хуже того, на глазах менялась сама планета. Когда небосвод прояснился и с него перестали валиться радиоактивные хлопья, вышло солнце Утопии, ставшее теперь безжалостно жарким. Тени больше не было, остатки растений умирали, заросли превращались в пыльные пустоши, изумрудные холмы – в песчаные барханы. Откуда-то появились гигантские пауки, охотящиеся на людей, хищные черви, вырывавшиеся из-под земли у вас под ногами, многоногие твари, взрывавшиеся, как живые бомбы…
Рай превратился в настоящую преисподнюю, населенную одичавшими двуногими. О законе и жалости здесь забыли сразу. Выжить помогали только сила, жестокость и наглость. Иногда хитрость. Мне помог мой дар, а у Рохо было все, чтобы не только уцелеть, но и преуспеть в таких условиях. Ничего удивительного, что он до сих пор жив…
– Эй, пси. Заснул, что ли? Давай уже, нам ехать пора. Показывай, куда рулить, чтобы живыми остаться…
Я наклонился над монитором навигатора и ткнул пальцем в пару мест на карте:
– Здесь и здесь… Пауки, много. Кажется, еще и ползуны…
Амир кивнул:
– Ясно, просочимся как-нибудь… Все, поехали!
– Ну что, пси? Ничего не видишь?
– Нет, слишком близко. – Внутренним зрением я не мог различить, что творилось за песчаным гребнем, преграждавшим нам путь. И сам бархан, и притаившийся за ним кусок побережья лежали для меня в слепом пятне. А дальше уже начинался океан Утопии, в толще которого я при всем желании не разглядел бы никакой жизни.
Амир хмурился, нервно сжимал руль и что-то недовольно бурчал под нос. Рисковать и ломиться напрямик ему не хотелось, а с меня спроса не было – последняя пара часов прошла для меня в лихорадочном забытьи. Я до сих пор толком не отошел от контузии: бомбер взорвался у самой машины. Ко мне еще не вернулся полностью слух, а голова была словно набита мокрой ватой.
К этому времени мы успели проехать по пустыне не одну сотню миль, которые для меня слились в одно мутное марево. Бесконечные пески, чьи-то обглоданные скелеты, пыльные развалины, ржавые механизмы, брошенные среди барханов… Ночью – холод, заползавший под одежду и пробиравший до самых костей, днем – жарившее и слепившее солнце. Даже когда я опускал веки, оно все равно пыталось пробиться внутрь, превращая темноту в багровую пелену и мешая сосредоточиться на светящихся точках. Несмотря на это, мой дар помогал нам избежать большей части опасностей.