Эверлесс. Узники времени и крови - стр. 25

– Ты не Харлоу, – говорит она. Ее голос колючий, как старая шерсть, но громкий. – Что случилось с Харлоу?

– Харлоу уехала домой рожать, миледи, – отвечаю я.

Осторожно приближаюсь к ней, обходя подушки.

Леди Сида молча, пристально рассматривает меня, руки сложены на коленях. Возможно, она так и провела целый день, просто глядя в окно. Я злюсь. Она прожила дольше, чем половина Крофтона вместе взятая, – годы, полученные от налогов на землю, как те, что сборщик забрал из крови папы вчера, – и вот как она проводит их! Пялится из окна на замерзшие лужайки Эверлесса!

– Это ромашка? – она рассматривает чайник на подносе. – Харлоу знает, что я ее не пью. Ромашка – к неудаче, знаешь ли.

Я не знала.

– Нет, мэм, – говорю я. – Мы специально сварили его для вас.

Она двигает челюстью, словно что-то жует, прежде чем ответить.

– Какие новости ты принесла?

– Новости, миледи?

– Бесполезная девчонка, – плюется она, маша рукой, словно отгоняя муху. – Как скоро приедет Королева?

– Через два дня, миледи. – Я слышала, как взволнованный персонал внизу обсуждал дату приезда. Один месяц на приготовления Королевы и леди Голд к свадьбе, а накануне весны Роан женится. Я напоминаю себе, что у меня нет никаких прав на Роана, никаких.

– А девушка? Девушка Роана?

– Она приедет с Королевой, миледи. – Девушка Роана. Грудь сжимается от ее слов. Я чувствую, что к лицу приливает жар, и надеюсь, что леди Сида не заметит этого.

– Никто из приемных детей ее величества не прожил достаточно долго, чтобы занять трон, не так ли? Почему Роан думает, что с его девушкой будет по-другому? – бормочет она, снова обращая свой взгляд на окно.

Я колеблюсь, не зная, должна ли игнорировать ее бормотание или отвечать на него. Это правда, у Королевы и раньше были приемные дети. Согласно историческим записям, один ребенок умер от чумы, пронесшейся по стране десятилетия назад. Другой – во время нападения на дворец. Третий утонул. Все они умерли до моего рождения. В действительности меня не особо волнует королевская семья или что-либо во дворце – папа всегда говорил, что сплетни и пустая болтовня не купят тебе хлеба, – но меня заинтересовал намек старшей Герлинг: королева никогда не умрет и никогда не передаст свой трон.

Чувствуя прилив храбрости, я отвечаю ей:

– Но Королева назвала Иду Голд своей наследницей, миледи.

Леди Сида, прищурившись, смотрит на меня, и улыбка расползается по ее лицу.

– Говорю тебе, она ест их сердца, чтобы оставаться молодой.

Ее слова повисают в воздухе. Я не питаю особой любви к Королеве, но дикие обвинения все еще заставляют меня дрожать, словно в предчувствии удара. Это попахивает безумием, хотя леди Сида не выглядит безумной: она стара, но ее голос крепок, а разум ясен. Она дразнит меня. Хинтон был прав, что боялся. Я как можно быстрее ставлю поднос на столик рядом с ней и жду, когда меня отпустят.