Ева - стр. 33

Я пожалел, что сел за этот стол. Питер смотрел на меня с любопытством. Кэрол все еще крошила хлеб, но щеки ее слегка порозовели. Голд продолжал сверлить меня глазами, поглаживая пухлой рукой обвисшие щеки.

– Неудобно обсуждать это здесь, – сказал я, чувствуя, как лоб покрывается испариной. – Если вы действительно заинтересованы, мы могли бы встретиться в другом месте.

К счастью, подоспело время следующей перемены блюд. Голд мгновенно потерял ко мне интерес и напустился на официантов. Все должно было быть идеальным, вплоть до температуры тарелки, на которой подавалось его блюдо. На несколько минут наш столик превратился в центр лихорадочной активности. Наконец Голда удалось ублажить, и он накинулся на еду с таким аппетитом, словно не ел несколько дней.

Питер поймал мой смущенный взгляд и слабо улыбнулся. Похоже, не было смысла пытаться поддержать беседу, пока Голд был занят едой. Во всяком случае, ни Кэрол, ни Питер не предпринимали никаких попыток, и я последовал их примеру. Все ели молча. Я слегка опасался, что, расправившись с ужином, Голд вновь потребует от меня историю, но это было маловероятно. Я и злился на себя за то, что упустил такую возможность, и радовался, что нас прервали, поскольку предложить мне ему было нечего.

Закончив есть, Голд нетерпеливо отодвинул тарелку, достал зубочистку из жилетного кармана и принялся задумчиво ковырять в зубах, оглядывая переполненный зал.

– Вы читали книгу Клайва «Ангелы в соболях»? – вдруг спросила Кэрол.

Голд нахмурился.

– Я никогда ничего не читаю, как вам известно, – только и сказал он.

– Тогда, думаю, стоит это сделать. Сюжет не годится для картины, но идея, которая лежит в основе, – очень даже.

Для меня это было чем-то новеньким, и я вопросительно посмотрел на нее. Она старательно отводила взгляд.

– Что за идея? – На смуглом лице Голда появился интерес.

– Что мужчины предпочитают распутниц.

Я был сбит с толку, поскольку не припоминал такой коллизии в своей книге.

– А разве это так? – мягко спросил Питер.

– Конечно, – сказал Голд, вертя в пальцах зубочистку. – Она права. И я скажу почему. Шлюх любят больше, потому что добропорядочные женщины ужасные зануды.

Кэрол покачала головой:

– Я так не считаю, а ты, Клайв?

Я не знал, что сказать. Я вообще об этом никогда не задумывался. И тут мне вспомнилась Ева, и я сравнил ее с Кэрол. Ева была распутной, а вот Кэрол вполне можно было назвать добропорядочной: она была надежной, искренней, честной, то есть свято чтила этические нормы. Я сомневался, что Ева вообще когда-нибудь слышала об этике. Это было весьма показательное сравнение. Я сбежал от Кэрол и даже наврал ей с три короба, чтобы провести несколько минут с Евой. Почему я это сделал? Если бы я знал, то смог бы ответить Кэрол.