Этюды по детскому психоанализу - стр. 11

– Тогда вы были беременны? – уточнила я.

Мать подтвердила, продолжив:

– А сейчас началось снова и почти каждый день.

На мой вопрос об изменениях в семейной ситуации тем же бесцветным голосом и с тем же отсутствующим лицом она рассказала о том, что у них с мужем конфликт. Она его выгнала из дома матери, куда они перебрались все вместе после рождения сына, и добавила, что будет разводиться с мужем, так как не может простить ему измены.

Я предложила матери пригласить к разговору дочь. Получив ее согласие, я обратилась к девочке:

– Иди к нам, твоя мама говорит мне о тебе, она очень за тебя беспокоится, а мне есть что вам обеим сказать. Если хочешь, можешь послушать, иди сюда, мы можем поговорить втроем.

Не поднимая глаз в нашу сторону, сняв фартук, девочка медленно, опустив голову, приблизилась к нам, подбираясь к месту рядом со мной.

– Садись сюда, между мной и мамой, – указала я ей.

Она, следуя моему указанию, уселась осторожно на краешек бордюра между нами, не поднимая головы, аккуратно сложила руки на коленях. Послушное, безучастное выжидание, безвольная поза.

– Ты знаешь, – обратилась я к ней, – твоя мама мне сказала, что папа ушел от вас, что она на него обижена, но ты должна знать, что ты в этом не виновата. Это их, взрослые дела. Но ты, наверное, не знаешь самого главного, что важно для тебя. Твой папа, если даже они с мамой очень сильно поссорятся, остается твоим папой. У тебя всегда будет папа, где бы он ни жил, он будет так же любить тебя и твоего брата – своих детей. Ты это понимаешь?

Ответа нет, а головка опускается еще ниже, словно она пытается спрятаться поглубже в себя.

Паузу прерывает мать:

– Она каждый день ходит к отцу.

Я продолжаю говорить девочке:

– Я знаю, что все дети, когда у них из дому уходят папы, очень часто боятся, что что-то случится и с мамой, что она вдруг умрет.

Она прерывает меня испуганным шепотом, в котором слышится упорство и настойчивость.

– Они мне сказали, они… – говорит девочка.

Я продолжаю:

– Это все равно, сказали или не сказали, важно другое, ответь мне, ты этого боишься?

Молчание становится напряженным, и я разрываю его вопросом:

– А как ты думаешь, она действительно хочет умереть? Ты же можешь спросить об этом?

Сквозь молчание девочка бросает на мать осторожный, пугливый взгляд.

– Мне кажется, что ты хочешь спросить ее, – произношу я, – более того, я уверена, что она хочет жить. Как ты думаешь, почему твоя мама хочет жить?

Ответ девочки звучит как хорошо заученный урок, но вяло, замедленно.

– Потому что у нее двое маленьких детей, – говорит девочка.