Этюды Черни - стр. 14
Его социальный статус был ей непонятен. Утонченного впечатления он не производил – слишком размашистый рисунок глаз и губ, – но сказал «актриса», а простые люди всегда «артистка» говорят. Саша тоже спросила бы, кто он такой, но вспомнила, что на посторонние вопросы он отвечает скупо, и не стала спрашивать.
– Певица, – ответила она.
– Джазовая?
– Почему джазовая? – удивилась Саша.
– Так. Я джаз люблю. Вы сказали – Америка, и я сразу про Новый Орлеан подумал.
– В Новом Орлеане я была. Но не пела, а просто так.
– Там, говорят, хоронят весело, – заметил он.
Саша не удивилась такому замечанию. Раз он любит джаз, то неудивительно, что знает про особенности новоорлеанских похорон.
– Ага, – кивнула она. – Как Армстронг себя завещал похоронить, так теперь и всех хоронят. Костюмы на покойниках белые, катафалки тоже, джаз наяривает, и вся процессия приплясывает. Прямо завидно – сам бы так умер.
Они вышли из парка. Саша огляделась. Машины, которая ее сюда привезла, в обозримом пространстве не было. Телефон, в котором запечатлелся номер водителя, остался в украденном клатче. Там же остался и кошелек, и конверт с гонораром.
– Где ваша машина? – спросил Сергей.
– Черт ее знает, – сердито ответила она. – Может, ее и не было.
– Не на метро же вы приехали. – Он улыбнулся. – В шумном платье муаровом.
Улыбка у него была, конечно, хорошая, но Саше от этого легче не стало.
– Здесь такси бывают? – еще сердитее спросила она. – Или на чем здесь теперь ездят?
– Здесь – это где?
– В Москве, в Москве. Я от нее отвыкла.
«И привыкать не собираюсь», – вспомнив хмурую официантку и ужин, поданный в закуток, подумала она.
И сразу же увидела такси – натуральное, с «шашечками» на крыше. Оно остановилось у въезда в парк, и из него стал выбираться пассажир.
– Подождите! – воскликнула Саша. – Меня возьмите!
Она всю жизнь ходила на каблуках, так что до машины добежала в мгновение ока; другие и в кроссовках так быстро не бегают. Сергей, впрочем, слегка ее опередил.
Он открыл перед ней дверцу.
– Спасибо, – сказала она. – Если бы не вы, пришлось бы мне про девичий румянец забыть. И за штормовку тоже спасибо.
Саша сняла штормовку. Холод сразу охватил ее. Она отдала штормовку Сергею, быстро поцеловала его в щеку – щека была колкая, она у многих мужчин такой становится к вечеру, но у него еще и пахла хвойными иголками, как будто он был каким-нибудь кедром, – и села в такси.
Ничего хорошего с ней в этот вечер не произошло, совсем даже наоборот. Но досада мешалась у нее внутри с весельем, и добавлялась к этому непонятная решимость – на что решимость, интересно? – и очень странный, очень будоражащий получался коктейль!