Этюд в багровых тонах. Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе - стр. 6

– Когда можно осмотреть ее?

– Заезжайте за мной сюда завтра в полдень, мы вместе поедем и все уладим.

– Отлично – ровно в полдень. – Я пожал ему руку.

Оставив Холмса колдовать над его реактивами, мы со Стэмфордом пешком отправились к моей гостинице.

– Кстати, – вдруг спросил я, останавливаясь, – откуда, черт побери, он узнал, что я приехал из Афганистана?

Мой спутник загадочно улыбнулся.

– Это еще одна его маленькая особенность. Очень многие хотели бы понять, откуда Холмс все узнаёт.

– О! Тайна, не так ли? – воскликнул я, радостно потирая руки. – Это очень пикантно. Весьма признателен вам за то, что вы свели нас. Помните: «Вотще за Богом смертные следят. На самого себя направь ты взгляд»[9].

– Ну, тогда постарайтесь направить взгляд на Холмса и узнать его. – Стэмфорд помахал мне на прощание рукой. – Желаю удачи, однако увидите: это очень непростая задача. Держу пари: он о вас узнает куда больше, чем вы о нем. Прощайте.

– Прощайте, – ответил я и зашагал к гостинице, весьма заинтригованный моим новым знакомцем.

На следующий день мы встретились, как было условлено, и осмотрели квартиру на Бейкер-стрит, 221-б, о которой Холмс рассказывал накануне. Квартира состояла из двух удобных спален и общей просторной гостиной, нескучно обставленной и светлой: с двумя широкими окнами. Жилище показалось нам обоим столь идеально подходящим, а плата, если делить ее пополам, столь умеренной, что сделка была заключена немедленно, и мы вступили в права владения. Я перевез вещи из гостиницы в тот же вечер, а на следующее утро и Шерлок Холмс последовал моему примеру. Его багаж состоял из нескольких коробок и дорожных сумок. Целый день мы трудолюбиво распаковывали и раскладывали свои пожитки, чтобы обустроиться наилучшим образом. А покончив с этим, начали постепенно обживать свою новую квартиру.

Неудобным соседом Холмса со всей очевидностью назвать было нельзя: привычки он имел постоянные и мирные. Редко бодрствовал после десяти вечера, а по утрам неизменно завтракал и уходил прежде, чем я просыпался. Порой он весь день проводил в химической лаборатории, иногда – в прозекторской, а время от времени – в долгих прогулках, которые, видимо, заводили его в самые глухие и неблагополучные уголки города. Энергия его казалась неистощимой, когда Холмс впадал в рабочий раж; но периодически она словно иссякала, и он мог дни напролет лежать в гостиной на диване с окаменевшим лицом, не произнося почти ни единого слова. В подобные периоды я замечал в глазах Холмса такую мечтательную отрешенность, что, не веди он столь трезвый и воздержанный образ жизни, я заподозрил бы его в употреблении какого-нибудь наркотика.