Этот сильный слабый пол - стр. 34
– Ну и куда дальше? – почти рядом раздался мужской, с выраженной сиплостью в голосе.
– Надо обшарить эти сараи. Они наверняка где-то здесь, – вступил второй голос, подвизгивающий, с истерической ноткой.
– Леха, ты полный придурок, – вновь заговорил первый, сипловатый голос, – ты только посмотри, здесь ворота уже вросли в землю, а в эту щель даже кошка не пролезет.
Чье-то плечо в кожаной куртке настойчиво попыталось протиснуться в их сарай.
Варвара взмокла в одно мгновение, «Гризли» тут же сжал ее пальцы так, что ей показалась, будто она чувствует, как крошатся их фаланги. – А этот Панкратов здоровый, как шкаф, он здесь ни в жизнь не пролезет…
– А давайте мы здесь все подпалим: если они там, то превратятся в барбекю…
– Оба заткнулись, – это был голос смерти, он был равнодушно холоден, без единого человеческого оттенка и не оставлял надежды. От этого голоса у Варвары от ужаса встали дыбом волосы. Это конец. Пусть лучше пристрелят, чем гореть заживо.
– Здесь VIP – зона и каждые полчаса летают «дроны», там на краю поля был предупреждающий знак, ты даже закурить не успеешь, и здесь будет ОМОН, МЧС, ФСБ или еще какая-нибудь хренотень, тут наверняка где-то рядом правительственные дачи, и мы, такие красавцы, как на ладони …
– Не хрен было промахиваться с двух шагов, – взвизгнул фальцет. Последовал грохот, от которого содрогнулось все их убежище. Судя по стону, с «фальцетом» провели силовой воспитательный прием, то есть просто впечатали в ворота сарая.
– Я на тебя даже патроны тратить не буду, просто удавлю, – произнес равнодушно «мертвый голос».
– Мне сразу не понравилась эта идея с кодовыми звонками и ловушками, – заговорил «сиплый».
– Я сказал всем заткнуться… Наступила тягостная тишина, затем зашуршал гравий и снова долгая мучительная тишина.
Пот заливал глаза. Варвара перевернулась на спину и ладонью вытерла лицо. Никогда в жизни ей не было так страшно, как в прошедшие мгновения. Тело занемело то ли от страха, то ли от пронизывающего холода, идущего от влажной соломы. Раздавшийся шорох заставил ее широко распахнуть глаза.
– Очень испугалась, – не то вопросительно, не то утвердительно произнес он, склонившись над ней. Его дыхание обожгло ее палящим зноем так, что вдруг Варвара поняла – ей точно сегодня суждено сгореть на костре.
Он наклонился еще ниже и заглянул в ее глаза. Они были темно-зелеными, с золотистыми вкраплениями и с коричневым ободком вокруг радужки, они звали, притягивали и губили его, такого сильного и такого могущественного. Этот маленький курносый нос, покрытый такими смешными веснушками. Этот мокрый лоб с прилипшими к нему каштановыми волосами, ставшими от влаги темными. Эта шея, такая нежная и беззащитная, покрытая шелковой кожей, под которой билась, как будто стараясь вырваться на волю, тонкая жилка. Он захотел эту женщину с такой силой, что у него вспотели ладони, затылок, спина. Ему хотелось ее сломать, подмять под себя, причинить такую боль, чтобы она закричала от счастья бытия. Ее чуть приоткрытый рот с по-детски пухлыми губами чуть приоткрылся. Она хочет что-то сказать, а он этого не хотел. Варвара ничего не хотела говорить, она каждой своей клеточкой хотела испытать его силу, чтобы это произошло сейчас, немедленно. Нахлынувшее желание было таким необыкновенным, таким всепоглощающим, что в этот миг весь мир перестал для нее существовать. Но он не будет торопиться, он выпьет эту женщину по капле и до самого дна. Подсунув широченную ладонь под ее затылок, он медленно, наслаждаясь своей властью, приподнял ее голову и слегка коснулся ее губ своими губами. Она вся потянулась к нему, но он остановил, и опять было легкое касание, потом еще и еще, с каждым разом все сильнее и сильнее. Сначала он чуть прихватил ее верхнюю губу, затем нижнюю. Она пыталась выхватить у него все и сразу, как изголодавшийся путник, как о милости, ее рот просил поцелуя, и он поцеловал. Никогда в жизни ни одну женщину он так не целовал. Поцелуй был бесконечным. Он завел ее руки над головой, удерживая их своей ладонью, а другой рукой медленно раздевал ее, проникая ласками в самые сокровенные места. Ее власть будет потом, а сейчас он здесь царь и бог. Он наслаждался, видя, как ее захлестывает желание. И он добился ее крика, исполненного сладкой муки.