Этот мир наш - стр. 30
– И почему всё-таки именно я? – Андрей посмотрел на сидящего по другую сторону стола владельца кабинета. Посмотрел вроде бы вежливо, чуть доброжелательно – но от подобного взгляда собеседник обычно хватался за сердце. Каменев и бровью не повёл: сказалась большая практика ещё в Имперской службе безопасности, где они не раз переглядывались вот так же. – Если не считать, что моя жена и так занята вашими разработками, мы в отставке. Я понимаю, случай с бароном Стор или…
– Если что, я помню нашу предыдущую встречу лучше, чем хотелось бы.
– Тогда будем считать, что я всё сказал. Мне кажется, это более чем достаточно для офицеров запаса.
– Было несколько вариантов. Но генерал Гальба считает, что никто другой не справится вообще. К тому же Корпус психологов тоже рекомендует именно вас.
При упоминании Корпуса Андрей мысленно чертыхнулся. Обычно вот так, в лоб, рекомендации мозгоправов старались не упоминать. Но тут явный намёк от Леночки, ни у кого другого их психологической карты нет. А просто так она просить не станет. Да и Счастливчик ошибался крайне редко. И раз уж все уверены, что другой, скорее всего, не сможет…
– Хорошо. Но прежде, чем дать согласие, мне нужна информация. Полная. И сейчас.
В глазах майора даже на мгновение, даже когда Андрей вроде бы смотрел в совершенно другую сторону, не мелькнуло и тени удовлетворения. И всё же Каменев мог себя поздравить. Уговорить хотя бы ознакомиться с материалами удалось. Задуманный адмиралом, одновременно со штурмом Лина, проект стал на шаг ближе к успеху. Хотя таких неожиданных трудностей, как нынешняя, ради которой пришлось привлекать – пусть и с высочайшим грифом допуска, но посторонних – наверняка ещё немало… Каменев неожиданно для себя почувствовал, как на душе потеплело. За свою жизнь он сделал многое. Никогда не получал от своей работы морального удовольствия, занимался по принципу «кто-то должен» и «выбор из плохо и ещё хуже»… Но именно в этот раз чисто по человечески хотелось, чтобы проект удался.
– Полная подборка ждёт вас, если вы примете участие. Но если коротко… Когда из Лина вывезли детей, оказалось, что в перинатальном периоде в зародыш правки уже давно не вносят. Риск выкидыша и гибели матери-инкубатора. Теперь рождаются младенцы нормальными, а начиная примерно с полугода-года «устанавливают» программу будущих изменений. Причём отменить необходимость модификации уже нельзя, это жёстко прошито – можно лишь переменить программу. Вдобавок, если ничего не менять, у каждого раба в организм заложена смерть в сорок лет. Возможно, как некоторая страховка – если вмешательство даст незапланированную мутацию. А скорее всего, дело в требованиях к рабам. Обратная сторона бездумного форсирования физических данных: организм довольно быстро изнашивается, после чего в тридцать пять-сорок лет стремительно прогрессирует старение. Кормить инвалидов у нас нет ресурсов, их придётся просто усыпить. Причём сразу по достижении пятнадцати-шестнадцати лет, когда старая программа закончит их калечить. Нам удалось перестроить организм на новые изменения, которые полностью отменят старую программу. Теперь эти дети смогут жить нормальной долгой жизнью…