Этот бессмертный - стр. 12

– Согласно вашей личной карточке, вам семьдесят семь лет. Согласно Жизнеобъектам, вам то ли сто одиннадцать, то ли сто тридцать.

– Я привирал насчет возраста, чтобы получить работу. Тогда была Депрессия.

– Так что я сделал профиль Номикоса, который в общем-то весьма своеобразен, и запустил Жизнеобъекты выуживать физические аналоги с допуском до одной тысячной – во всех банках данных, включая закрытые.

– Что ж, один коллекционирует старые монеты, другие строят модели ракет.

– Я обнаружил, что вы – это, возможно, три или четыре других человека, все греки, а один из них и вправду личность поразительная. Но вы, конечно, Константин Коронес, старший из них, родились двести тридцать четыре года тому назад. В Рождество. Голубой глаз, карий глаз. Правая нога искалечена. Та же линия волос, что и в двадцать три года. Тот же рост, те же градации по Бертильону.[8]

– И те же отпечатки пальцев? И те же образцы глазной сетчатки?

– Это не включалось в большую часть старых регистрационных карточек. Может, в те дни работали небрежней?

– Вы отдаете себе отчет, что сейчас на этой планете живет около четырех миллионов человек? А если еще покопаться в прошлом, три-четыре века назад, то смею сказать, что даже на меньшую публику вы найдете и двойняшек, и тройняшек. Так что с того?

– Это придает вам некий ореол загадочности, вот и все, как и этому месту, – и вы такая же любопытная руина, как и само это место. Вполне вероятно, что я никогда не доживу до вашего возраста, сколько бы вам ни было, и мне хотелось выяснить, какого же рода восприимчивость могло развить человеческое существо, которому дадено столько времени, – особенно если учесть ваше положение, ведь вы дока в истории и искусстве этого мира. Потому я и попросил вас об услуге, – заключил он.

– А коль скоро вы уже встретились со мной, руиной и прочее, можно мне домой?

– Конрад! – атаковала меня трубка.

– Нельзя, мистер Номикос. Есть ведь и практические соображения. Здешний мир груб и жесток, а у вас высокая потенция выживания. Я хочу, чтобы вы были рядом, потому что я хочу выжить.

Я снова пожал плечами.

– Ладно, решено. Что еще?

Миштиго заблеял:

– Полагаю, я вам не нравлюсь.

– Кто вам это внушил? Только потому, что вы оскорбили моего друга, задавали мне нелепые вопросы, по собственной прихоти втянули меня в свои дела…

– И эксплуатировал ваших сограждан, превратил ваш мир в публичный дом, показал вопиющую провинциальность человеческой расы в сравнении с галактической культурой, которая старше на целые эры…

– Я не говорю о расах – моей и вашей. Я говорю о личном. И повторяю, что вы оскорбили моего друга, задавали мне нелепые вопросы, по собственной прихоти втянули меня в свои дела.