Это всегда была ты - стр. 20

Это девиз Бруклинского колледжа, при виде которого у меня всегда сразу мурашки по коже. Это помогает мне снова сосредоточиться исключительно на своих целях и не обращать внимания на все остальное. «Nil sine magno labore» – «жизнь ничего не дает человеку, если он не приложит большого труда». Прочитав эту фразу, я снова вспоминаю, для чего все это делаю. Почему я провела последние годы в интернате, для чего вернулась сегодня и зачем встречусь с Ричардом и его сыновьями. Почему я не рыдаю, когда думаю о прошлогоднем Дне благодарения, Рождестве или Дне независимости. Ну, в большинстве случаев. Стоп, стоп. Это касается не только прошедшего года. За последние несколько лет все эти праздники не вызвали у меня даже грамма восторга.

Я хочу окончить учебу, чтобы наконец стать совершенно независимой. Как только у меня будет диплом в кармане и работа в перспективе, я смогу полностью разорвать отношения с семьей Ричарда. И я смогу забыть все, что было связано с Ашером. Возможно, в какой-то момент у меня получится почувствовать запах мыла «Блейкли», и мое сердце не будет при этом болезненно сжиматься. Возможно, тогда я даже не буду вздрагивать, увидев руки Ашера на большом экране.

Ладно, на самом деле мне кажется, что этому не бывать. Мои раны никогда не заживут окончательно.

Со вздохом я перелистываю несколько страниц, пока не попадаю на первую чистую. Затем без особых раздумий я начинаю рисовать на гладкой бумаге изогнутую линию, переходящую в букву. Обычно я сразу чувствую, как сосредоточенность на букве заставляет угомониться мои бешеные мысли, но на этот раз я лишь относительно преуспеваю в этом. Тем более машина подпрыгивает, и я делаю помарку на первой же букве. Вот-вот мы с Ашером проедем по мосту и окажемся на территории острова. Словно я переступлю невидимую черту. Границу, которую я даже мысленно не пересекаю в повседневной жизни.

К счастью, кажется, что Ашер не особо интересуется тем, чем я здесь занимаюсь. Он только время от времени бросает взгляд на зеркало заднего вида.

Я заканчиваю фразу и увожу нисходящие штрихи в широкие полосы, затем украшаю все это с помощью белого маркера несколькими бликами. Довольная результатом, я закрываю свой ежедневник. Прячу Хедвига в рюкзак и вместо него достаю оттуда древний учебник. «История искусства» Эрнста Гомбриха. Но мне быстро становится ясно, что хотя я прочитываю фразы и перелистываю страницы, ничего из этого не укладывается в моей голове.

У меня болит желудок, потому что я не знаю, что меня ждет. Такую реакцию Ашера я могла худо-бедно предвидеть, но его отец Ричард не сказал ничего, адресованного лично мне, и не просил приехать. Нет. Он просто отправил письмо через свою компанию. Это выглядело срочно и в то же время по-деловому – лучше я не могу описать. Билет на самолет, к сожалению, был только в одну сторону.