«Это просто буквы на бумаге…» Владимир Сорокин: после литературы

См.: Сорокин В. Mea culpa? «Я недостаточно извращен для подобных экспериментов» // Независимая газета. Ex Libris. 2005. 14 апреля (http://exlibris.ng.ru/tendenc/2005-04-14/5_culpa.html).

Эта терминология подробно разъясняется в сборнике: Rudrun D., Starvis N. (Eds.) Supplanting the Postmodern: An Anthology of Writings on the Arts and Culture of the Early 21st Century. London: Bloomsbury Academic, 2015.

Шаламов В. О моей прозе (http://shalamov.ru/library/21/61.html).

Рыклин М. Террорологики (Философия по краям). Тарту; М.: Эйдос, 1992. С. 207.

Heidegger M. Sein und Zeit (1927). 8. Aufl. Tübingen, 1957. S. 285.

Buber M. Das Problem des Menschen (1942). 4. Aufl. Heidelberg, 1971. S. 99.

Ср.: «Медиальные средства – это истерическая эскалация, которая принуждает затронутых ею быть мобилизованными» – Kittler F. Deaculas Vermächtnis. Technische Schriften. Leipzig, 1993. S. 93.

Чрезвычайно знаменательно, что в парижской публикации романа страницы, которые автор задумал как пустые, издательница покрыла бесформенными кляксами типографской краски, запятнав чистоту: виновный невинного не разумеет.

Ср., к примеру: Bolz N. Philosophie nach ihrem Ende. München, 1992.

Столица. 1994. № 42. С. 44.

Липовецкий М. Н. Голубое сало поколения, или Два мифа об одном кризисе // Знамя. 1999. № 11. С. 214.

Lunde I., Roesen T. (eds.). Landslide of the Norm: Language Culture in Post-Soviet Russia (Slavica Bergensia 6). Bergen: University of Bergen, 2006.

См.: Kelly C. Refining Russia: Advice Literature, Polite Culture, and Gender from Catherine to Yeltsin. Oxford: Oxford UP, 2001. Р. 260–311.

См.: Ерофеев В. В. Русские цветы зла // Ерофеев В. В. (Ред.) Русские цветы зла: сборник. М.: Подкова, 1997. С. 10–12.

См. указанный выше сборник под ред. В. В. Ерофеева.

Процесс освобождения от табу начался, однако, еще раньше. Такие авторы, как поэты-лианозовцы (Всеволод Некрасов, Игорь Холин и Генрих Сапгир) или сторонник фантастической литературы А. Д. Синявский (Абрам Терц), подготовили почву для появления новой поэтики. В антологию Ерофеева входят тексты вплоть до «Колымских рассказов» В. Шаламова, первый из которых написан в 1954 году.

Ерофеев В. В. Указ. соч. С. 28.

Groys B. E. Gesamtkunstwerk Stalin. Die gespaltene Kultur der Sowjetunion. München; Vienna: Hanser Verlag (Edition Akzente), 1988. P. 109.

Генис А. А. «Чузнь и жидо»: Владимир Сорокин // Звезда. 1997. № 10. С. 222; Шапошников В. Н. Хулиганы и хулиганство в России: аспект истории и литературы XX века. М.: Московский лицей, 2000. С. 146.

Ермолин Е. А. Письмо от Вовочки // Континент. 2003. № 115. С. 416.

См., например: Буйда Ю. В. «Нечто ничто» Владимира Сорокина: он пишет лучше, чем дышит // Независимая газета. 1994. 5 апреля; Кенжеев Б. Антисоветчик Владимир Сорокин // Знамя. 1995. № 4. С. 203.

Рыклин М. К. Террорологики (Философия по краям). Тарту; М.: Эйдос, 1992. С. 209.

О сорокинском употреблении термина «норма» см.: Deutschmann P. Der Begriff der Norm bei Sorokin // Burkhart D. (Hg.) Poetik der Metadiskursivität. Zum postmodernen Prosa-, Film- und Dramenwerk von Vladimir Sorokin (Die Welt der Slaven. Sammelband 6). München: Sagner, 1999. S. 47–48.

Сорокин В. Г. Норма // Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Ad Marginem, 2002. С. 258.

Там же. С. 95–134. Анализ этой части романа см. в работе: Sasse S. Texte in Aktion: Sprech- und Sprachakte im Moskauer Konzeptualismus (Theorie und Geschichte der Literatur und der schönen Künste 102). München: Fink, 2003. S. 228–234.

Сорокин В. Г. Норма. С. 247.

Там же.

Там же. С. 253–257.

Laird S. Vladimir Sorokin (b. 1955) // Laird S. (Ed.) Voices of Russian Literature: Interviews with Ten Contemporary Writers. Oxford: Oxford UP, 1999. Р. 144.

Ср. мою рецензию: Uffelmann D. Dagmar Burkhart (Hg.): Poetik der Metadiskursivität. Zum postmodernen Prosa-, Film- und Dramenwerk von Vladimir Sorokin. München, 1999 // Wiener Slawistischer Almanach. 2000. № 45. О Сорокине писали очень немногие англо-американские и французские исследователи (например, Слободанка Владив-Гловер, Дэвид Гиллеспи и Элен Мела).

Левшин И. Этико-эстетическое пространство Курносова-Сорокина // Новое литературное обозрение. 1993. № 2. С. 283.

См. материалы конференции в издании: Poetik der Metadiskursivität… Ср. также: Uffelmann D. Dagmar Burkhart (Hg.): Poetik der Metadiskursivität…

См.: Рыклин М. К. Кто поджег Рейхстаг? (август 2002 г.) // Время диагноза. М.: Логос, 2003, С. 183–184. Сорокин категорически отвергает это обвинение (Narbutovic K. Sorokin V. G. Russland ist noch immer ein feudaler Staat. Der Moskauer Schriftsteller Vladimir Sorokin über Tschetschenien, Yuppies und die Zerstörung seiner Bücher // Der Tagesspiegel. 2002. 29. October), а первый издатель Сорокина Александр Иванов, также обвиненный Рыклиным, переадресовал это обвинение новому издателю Сорокина Захарову (ср.: Вознесенский А., Лесин Е. Человек – мясная машина: вышел новый роман Владимира Сорокина: почти без мата! // Независимая газета. Ex libris. 2004. 16 сентября). Коммерческий аспект был подробно разобран И. П. Смирновым (см.: Смирнов И. П. Владимир Сорокин. «Путь Бро» // Критическая масса. 2004. № 4); и Бригиттой Обермайр (Obermayr B. Verfemte Teile eines Werkes: Sorokin zwischen Sub- und Pop(ulär)kultur // Grübel R., Kohler G.-B. (Hg.) Dar i Žertva. Tagungsband zur gleichnamigen Konferenz an der Universität Oldenburg im Dezember 2004. Oldenburg UP, 2006), и потому нет необходимости подробно обсуждать его здесь.

Большое количество интервью, которые дал Сорокин начиная с 2002 года, а также профессионально сделанный сайт (http://www.srkn.ru), который курирует не сам писатель, явно адресованы широким кругам читателей.

Peters J.-U. Enttabuisierung und literarischer Funktionswandel // Peters J.-U., Ritz G. (Hg.) Enttabuisierung. Essays zur russischen und polnischen Gegenwartsliteratur (Slavica Helvetica 50). Bern: Lang, 1996. S. 15.

Сам Сорокин считает интерпретацию писателем собственных текстов ни в коем случае не привилегированной, не говоря уже о «единственно правильной». См.: Решетников К. Ю. Сорокин В. Г.: «Я – не брат света, а скорее мясная машина» (http://www.peoples.ru/art/literature/prose/erotic/sorokin/interview2.html).

Вознесенский А., Лесин Е. Указ. соч.

Там же.

Obermayr B. Man f… nur mit dem Herzen gut. Pornografien der Liebe bei Vladimir Sorokin // Metelmann J. (Hg.) Porno-Pop. Sex in der Oberflächenwelt (Film – Medium – Diskurs 8). Würzburg: Königshausen & Neumann, 2005. S. 106.

Шевцов В. Путь моралиста // Топос: литературно-философский журнал (http://www.topos.ru/article/2810).

Рыклин М. К. Медиум и автор: о текстах Владимира Сорокина // Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. М.: Ad Marginem, 1998. С. 740.

О частично опубликованном «Концерте» см.: Frank S. K. What the f. is Koncert? // Poetik der Metadiskursivität… Небольшая часть этого текста была включена в «Голубое сало» (Сорокин В. Г. Голубое сало: роман. М.: Ad Marginem, 1999. С. 176–181).

См.: Uffelmann D. Der erniedrigte Christus. Metaphern und Metonymien in der russischen Kultur und Literatur. Köln et al.: Böhlau, 2010, S. 861 Anm. 28.

В романе «Лед» Храм говорит о том, что способна заглянуть за покрывало Майи и увидеть неопределенную сущность за явным физическим миром: «С мира спала пленка, натянутая мясными машинами. Я перестала видеть только поверхность вещей. Я стала видеть их суть» (Сорокин В. Г. Лед. М.: Ad Marginem, 2002. С. 246). Отвечая Шевцову, а также и Смирнову, в интервью 2004 года Сорокин заявляет: «Я <…> считаю „Лед“ метафизическим романом» (Сорокин В. Г. Mea culpa? Я недостаточно извращен для подобных экспериментов // Независимая газета. Ex libris. 2005. 14 апреля). Ср.: Сорокин В. Г. Кому бы Сорокин Нобелевскую премию дал…: интервью. Беседовал Д. Бавильский (http://www.topos.ru/article/3358, ссылка проверена 12 июня 2012).

См.: Рыклин М. К. Террорологики… С. 5.

См.: Uffelmann D. Der erniedrigte Christus… S. 861. Наряду с текстами о преступниках, Сорокин пишет также «Opfertexte» (тексты о жертвах/тексты-жертвы), такие как «Тридцатая любовь Марины» или «Месяц в Дахау» (см.: Uffelmann D. Marinä Himmelfahrt und Liquidierung. Erniedrigung und Erhöhung in Sorokins Roman Tridcataja ljubov’ Mariny // Wiener Slawistischer Almanach. 2003. № 51).

Сорокин В. Г. Роман // Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. М.: Ad Marginem, 2002. С. 269–236.

Там же. С. 636.

Там же. С. 649.

Там же. С. 722.

Там же. С. 726.

См.: Липовецкий М. Н. Указ. соч. С. 212.

Немзер А. С. Замечательное десятилетие русской литературы. М.: Захаров, 2003. С. 250.

Данилкин Л. Моделирование дискурса (по роману Владимира Сорокина «Роман») // Гончарова О. М. (Ред.) Литературоведение XXI века. Анализ текста: метод и результат. Материалы Междунар. конф. студентов-филологов. СПб., 19–21 апреля 1996 г. СПб.: РГПУ, 1996. С. 155; Deutschmann P. Dialog der Texte und Folter. Vladimir Sorokins «Mesjac v Dachau» // Gölz C., Otto A., Vogt R. (Hg.) Romantik – Moderne – Postmoderne. Beiträgezum ersten Kolloquium des Jungen Forums Slavistische Literaturwissenschaft, Hamburg 1996. Frankfurt a. M. et al.: Lang, 1998. S. 339.

См.: Burkhart D. Intertextualität und Ästhetik des Häßlichen. Zu Vladimir Sorokins Erzählung «Obelisk» // Cheauré E. (Hg.) Kultur und Krise. Rußland 1987–1997 (Osteuropaforschung 39). Berlin: Berlin Verlag, 1997.

Сорокин В. Г. Dostoevsky-trip: пьеса. М.: Obscuri viri, 1997. С. 10.

Там же. С. 58.

Сорокин В. Г. Путь Бро. М.: Захаров, 2004. С. 72–73. Хотя эта субстанциализация связана с метафизическими надеждами, сам термин «субстанциализация», похоже, уместен больше, чем «метафизика». В романе «Путь Бро» руководитель экспедиции к Тунгусскому метеориту Кулик противопоставляет «метафизическое мышление» и «материю иных миров».

См. ниже о клонах русских писателей в романе «Голубое сало». Норберт Вер приписывает авторство этого романа клону «Сорокин-8» (см.: Wehr N. Sorokin ist Sorokin ist Sorokin ist der himmelblaue [sic] Speck ist Rußlands erster Klon-Roman // Frankfurter Rundschau. 2000. 16. September).

Гундлах С. Персонажный автор // А – Я. Литературное издание. 1985. № 1.

Смирнов полагает, что новые тенденции начинаются только с романа «Голубое сало» (см.: Смирнов И. П. Новый Сорокин? // Hansen-Kokoruš R., Richter A. (Hg.) Mundus narratus: Festschrift für Dagmar Burkhart zum 65. Geburtstag. Frankfurt a. M. et al: Lang, 2004. S. 177.

«Точка пристежки» (фр.), см.: Lacan J. L’instance de la lettre dans l’inconscient ou la raison depuis Freud // Lacan J. Écrits. Paris: Seuil. P. 503. Различие в употреблении по отношению к исходному лакановскому термину состоит в том, что Лакан относит его к различным сериям означающих, а не по отношению к означающим и означаемому.

См. об этом: Engel Ch. Sorokin im Kontext der russischen Postmoderne. Problem der Wirklichkeitskonstruktion // Wiener Slavistisches Jahrbuch. 1997. № 43. S. 62; а также: Рыклин М. К. Медиум и автор: о текстах Владимира Сорокина. С. 742; Lipovetsky M. Vladimir Sorokin’s «Theater of Cruelty» // Balina M., Condee N., Dobrenko E. A. (Eds.) Endquote: Sots-Art Literature and Soviet Grand Style. Evanston: Northwestern UP, 2000. Р. 178.

Engel Ch. Sorokin im Kontext der russischen Postmoderne. S. 57.

Генис А. А. Мерзкая плоть // Синтаксис. 1992. № 32. С. 146; см. также: Генис А. А. «Чузнь и жидо»: Владимир Сорокин. С. 223.

Engel Ch. Sorokins allesverschlingendes Unbewusstes. Inkorporation als kannibalischer Akt // Poetik der Metadiskursivität… S. 147.

Пародийная отсылка к поздним славянофилам, известным как «почвенники».

Петер Дойчман показывает, что это материализация метафоры чтения: через глаз – в мозг; см.: Deutschmann P. Der Schrein der Kunst. Vladimir Sorokins «Bufet» // Binder E. (Hg.) Zeit – Ort – Erinnerung. Slawistische Erkundungen aus sprach-, literatur- und kulturwissenschaftlicher Perspektive; Festschrift für Ingeborg Ohnheiser und Christine Engel zum 60. Geburtstag. Innsbruck: Verlag der Sprachwissenschaft, 2006. S. 223–245.

Эпитет «голубой» в названии романа означает не только «голубой цвет», но и «гомосексуальный».

Сорокин В. Г. Голубое сало. С. 241.

Золотоносов М. Владимир Сорокин. Голубое сало: роман // Новая русская книга. 1999. № 1. С. 18.

Немзер А. С. Указ. соч. С. 250.

Как указывает Липовецкий, в «Голубом сале» есть и то, и другое, и третье (Липовецкий М. Н. Голубое сало поколения. С. 208).

Сорокин В. Г. Голубое сало. С. 260.

Там же.

Сорокин В. Г. Лед. М.: Ad Marginem, 2002. С. 143.

О чем пишет Александр Генис – цит. по: Липовецкий М. Н. Голубое сало поколения… С. 213; см. также: Немзер А. С. Указ. соч. С. 549.

Сорокин В. Г. Лед. С. 180.

Там же. С. 287–289.

Сорокин В. Г. Лед. С. 317.

См.: Романова Е., Иванцов Е. Спасение или Апокалипсис (эсхатология любви в романе В. Сорокина «Лед») (http://www.srkn.ru/criticism/romanova.html).

Ермолин Е. А. Указ. соч. С. 408.

Немзер А. С. Указ. соч. С. 549.

Burkhart D. Op. cit. Р. 264.

Witte G. Appell – Spiel – Ritual. Textpraktiken in der russischen Literatur der sechziger bis achtziger Jahre (Opera Slavica N. F. 14). Wiesbaden: Harrassowitz, 1989. S. 146.

Только однажды Храм лаконично упоминает как о парадоксе о том, что многих из «живых сердцем» отыскали в библиотеках (Сорокин В. Г. Лед. С. 275).

См.: Смирнов И. П. Новый Сорокин? С. 178; Сорокин отрицает всякую связь между «арийским» расизмом германских национал-социалистов и тем фактом, что «братья СВЕТА» – голубоглазые блондины: по его словам, такое сочетание признаков не привлекает внимания (Кочеткова Н. Сорокин В. Г.: «Я литературный наркоман, но я еще умею изготовлять эти наркотики» // Известия. 2004. 15 сентября).

Шевцов В. Указ. соч.

Сорокин В. Г. Путь Бро. С. 176.

Смирнов И. П. Владимир Сорокин. «Путь Бро».

«И разумеется, все время ждешь, что вот сейчас, вот прямо сейчас ПРОЗА кончится, начнется… Ну то, что обычно у Сорокина рано или поздно начинается. Ничего подобного!» (Вознесенский А., Лесин Е. Указ. соч.).

Там же.

Сорокин В. Г. Путь Бро. С. 173.

Например, показ совокупления взрослых глазами ребенка (Там же. С. 17). Этот прием повторяется, когда избранные следят за поведением «мясных машин» в тоталитарных Германии и Советском Союзе (Там же. С. 262–285).

Это контрастирует с эффектом очуждения эпического театра Бертольта Брехта. См.: Brecht B. Vergnügungstheater oder Lehrtheater? // Staehle U. (Hg.) Theorie des Dramas. Stuttgart: Reclam, 1973. S. 73.

Сорокин В. Г. Путь Бро. С. 208.

Там же. С. 144.

Там же. С. 119.

Там же. С. 226.

Сорокин В. Г. Лед. С. 96.

Смирнов утверждает, что этот роман пародирует литературность: «„Путь Бро“ <…> разрушительно пародирует самую литературность…» (Смирнов И. П. Владимир Сорокин. «Путь Бро») и таким образом все еще принадлежит к «металитературе» (Gillespie D. Sex, Violence and the Video Nasty: The Ferocious Prose of Vladimir Sorokin // Essays in Poetics: The Journal of the British Neo-Formalist Circle. 1997. № 22. Р. 165) в том смысле, в каком к ней относятся Сорокин-1 и Сорокин-2.

«Der Mensch soll um der Güte und Liebe willen dem Tode keine Herrschaft einräumen über seine Gedanken» (Mann Th. Der Zauberberg: Roman. Frankfurt: Fischer, 1986. S. 686); «Во имя любви и добра человек не должен позволять смерти господствовать над его мыслями» (Манн Т. Волшебная гора / Пер. В. Курелла и В. Станевич // Манн Т. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 4. М.: ГИХЛ, 1960. С. 216).

Сорокин В. Г. Путь Бро. С. 146.

Популярная цитата из «Двенадцати стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели!» Василий Шевцов дал своему открытому письму к Сорокину от 14 апреля 2005 года заглавие «Лед тронулся? Короткий ответ Владимиру Сорокину» (Независимая газета. Ex libris. 2005. 14 апреля), но при этом никак не развил этот момент.

Сорокин В. Г. Путь Бро. С. 77.

Там же. С. 184.

Сорокин В. Mea Culpa?..

Смирнов И. П. Владимир Сорокин. «Путь Бро».

Шевцов В. Указ. соч.

Александр Генис предложил формулу «западного постмодернизма» как суммы «авангарда» и «поп-культуры», в то время как «русский постмодернизм» есть сумма «авангарда» и «соцреализма» (Genis A. A. Postmodernism and Sots-Realism: From Andrei Siniavsky to Vladimir Sorokin // Epstein M. N., Genis A. A., Vladiv-Glover S. (Eds.) Russian Postmodernism: New Perspectives on Post-Soviet Culture (Studies in Slavic Literature, Culture and Society 3). Oxford; New York: Berghahn. Р. 203, 206).

Ср.: Смирнов И. П. Новый Сорокин? С. 180.

Там же. С. 179.

Немзер А. С. Указ. соч. С. 548–550.

«В романе («Путь Бро». – Д. У.) все эмоции героев сдвинуты в сторону трансцендентного, но сорокинского имморализма в результате подобного смещения акцентов якобы в метафизику не стало ни меньше, ни больше, чем в прежних романах» (Иz Е. Бумеранг не вернется: теплая машинерия и ледяной молоток (http://www.srkn.ru/criticism/iz2.shtml).

Которого «внетекстовый» автор не отрицает; ср.: Кучерская М. Сорокин В.: «Многие будут плакать» (http://polit.ru/article/2005/03/09/sorokin/).

Narbutovic K., Sorokin V. G. Op. cit.

Смирнов И. П. Владимир Сорокин. «Путь Бро»; Сорокин В. Mea Culpa?.. С. 5.

Сорокин В. Mea Culpa?.. С. 5. Ср. также: Соколов Б. Владимир Сорокин: Россия остается любовницей тоталитаризма (http://grani.ru/Culture/Literature/n1.86612.html).

Koschmal W. Ende der Verantwortungsästhetik? // Peters J.-U., Ritz G. (Hg.) Enttabuisierung: Essays zur russischen und polnischen Gegenwartsliteratur (Slavica Helvetica 50). Bern: Peter Lang, 1996. S. 19–21.

Обермайр (Obermayr B. Verfemte Teile eines Werkes…) ссылается на предложенную Зассе и Шрамм формулу «субверсивное утверждение» (Sasse S., Schramm C. Totalitäre Literatur und subversive Affirmation // Die Welt der Slaven. 1997. № 42 (2). Р. 317), которая в свою очередь инспирирована формулой «Subversion durch Affirmation» из издательской рекламы немецкого перевода «Сердец четырех» (Sorokin V. G. Die Herzen der Vier. Roman / Übers. Th. Wiedling. Zürich: Haffmans, 1993).

Сорокин В. Г. Голубое сало. С. 261.

Немзер А. С. Указ. соч. 2003. С. 250.

Laird S. Op. cit. Р. 161.

Шкловский В. Б. Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933). М.: Советский писатель, 1990. С. 121.

Рыклин М. Пространства ликования. Тоталитаризм и различие. М.: Логос, 2002. С. 57.

Подорога В. Голос письма и письмо власти // Тоталитаризм как исторический феномен. M.: Философское общество СССР, 1989. С. 110.

Там же.

Там же.

Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Знак, 1993. С. 85.

Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. С. 261–262.

См.: Добренко Е. Преодоление идеологии: Заметки о соц-арте // Волга. 1990. № 11. С. 164–184.

Рыклин М. Время диагноза. М.: Логос, 2003. С. 226.

Там же.

Сорокин В. Процесс порождения текстов протекает у меня как контролируемый приступ эпилепсии. Интервью // Топология Междустрочья. 2003. 16 апреля. (Цит. по: Марусенков М. П. Абсурдистские тенденции в творчестве В. Г. Сорокина. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2010. С. 6.)

Lipovetsky M. Russian Postmodernist Fiction: Dialogue with Chaos Armonk. N. Y.: M. E. Sharpe, 1999. P. 205.

Кукулин И. Кошмары, ставшие классикой // Независимая газета. Ex Libris. 2001. № 26. С. 2.

Сорокин В. Текст как наркотик. Интервью // Сорокин В. Сборник рассказов. М.: Русслит, 1992. С. 119.

Рыклин М. Террорологики. Тарту; М.: Эйдос, 1992. С. 100.

Рыклин М. Время диагноза. С. 213.

Там же. С. 219.

Там же. С. 231.

Сорокин В. Для писателя здесь – Эльдорадо. Интервью для Time Out Москва (http://www.timeout.ru/journal/feature/14452/).

Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 263.

Искренняя благодарность Илье Кукулину за важные замечания и советы, пригодившиеся в работе над статьей.

1 Цит. по: Генис А. Страшный сон (http://archive.svoboda.org/programs/OTB/2003/OBT.081703.asp).

«В культуре для меня нет табу…» Владимир Сорокин отвечает на вопросы С. Шаповала // Сорокин В. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. М.: Ad Marginem, 1998. C. 20.

Сорокин В. Текст как наркотик: интервью. Беседовала Т. Рассказова // Сорокин В. Сборник рассказов. М.: Русслит, 1992. С. 121.

Сорокин В. Убойное сало: «Я хотел наполнить русскую литературу говном»: интервью. Беседовала О. Семенова // MK-Воскресенье. 2002. 21–27 июля. С. 4.

Сорокин В. Литература или кладбище стилистических находок // Ролл С. Постмодернисты о посткультуре. М., 1996. С. 123–124.

Uffelmann D. Led tronulsia: The Overlapping Periods in Vladimir Sorokin’s Work from the Materialization of Metaphors to Fantastic Substantialism // Lunde I., Roesen T. (Eds.) Landslide of the Norm: Language Culture in Post-Soviet Russia Slavica Bergensia 6. Bergen, 2006. P. 109. (См. перевод этой работы в настоящем издании.)

Генис А. Чузнь и жидо: Владимир Сорокин // Генис А. Расследования_Два. М.: Подкова; Эксмо, 2002. C. 104–105.

Uffelmann D. Op. cit. P. 109.

Сорокин В. Законы русской метафизики. Интервью Александра Вознесенского (http://www.srkn.ru/interview/voznesenski.shtml).

Подробнее о зауми у Сорокина см.: Марусенков М. Абсурдопедия русской жизни Владимира Сорокина: Заумь, гротеск и абсурд. СПб.: Алетейя, 2012. С. 71–140.

Генис А. Страшный сон.

Сорокин не случайно говорит об этом романе как о поворотном в своей литературной эволюции: «Вообще этот роман во многом стал для меня поворотным: я завершил свой соц-артистский период и вышел к проблеме телесности в русской литературе» («В культуре для меня нет табу…» C. 17).

Генис А. Сказка для гностиков: В. Сорокин, «Путь Бро» (http://www.svoboda.org/ll/cult/0904/ll.091804-1.asp).

«После того, как все частицы мира покинут мир и вернутся в плерому, материя вновь окажется в состоянии аморфного хаоса и прекратит свое существование (у Василида… финал космической драмы сложнее – это апокатастасис, „восстановление всего“)» (Торчинов Е. Вступительное слово // Йонас Г. Гностицизм. СПб.: Лань, 1998 (http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/History_Church/Jonas/vs_sl.php).

См.: Липовецкий М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920–2000-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2008. C. 625–637.

См.: Benjamin W. Critique of Violence // Benjamin W. Reflections: Essays, Aphorisms, Autobiographical Writings / Ed. and Introduction by P. Demetz. Transl. by E. Jephcott. New York: Schoken Books. P. 277–300. О мифическом насилии см.: Ibid. P. 294–295.

Сорокин В. День опричника. М.: Захаров, 2006. С. 33.

Там же. С. 38–39.

Ср., например, с наблюдениями Бориса Дубина, описывающего современную политическую ситуацию в России (до событий ноября-декабря 2011 года) как определяемую: 1) безальтернативностью, 2) всеобщей установкой на адаптацию и 3) «повсеместной имитационностью» политики. Власть освобождена от ответственности перед населением, а большинство населения считает себя свободным в той мере, в какой государство не вмешивается в повседневную экономическую и социальную жизнь. «В этом смысле свобода для российского большинства – это опека без „доставания“. Неагрессивная опека, пассивная опека с редкими знаками внимания… „негативная свобода“» – Дубин Б. В. Алиби всех: Плохое состояние как норма социальной жизни // Дубин Б. В. Россия нулевых: Политическая культура, историческая память, повседневная жизнь. М.: Российская политическая энциклопедия, 2011. С. 380.

Сорокин В. «В Мавзолее должен лежать Иван Грозный»: Владимир Сорокин о своей новой книге // Коммерсант. 2008. 22 августа. № 149.

Сорокин В. «Я литературный наркоман, но я еще умею изготовлять эти наркотики». Беседовала Н. Кочеткова // Известия. 2004. № 170. С. 11.

Ср. рассуждения Павла Пепперштейна о «теле текста конгруэнтном „телу препарата“» в предисловии к книге Томаса Де Куинси «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» (1822), изданной Ad Marginem в 1994 году – то есть когда Сорокин был очень близок к этому издательству. См. также: Гланц Т. Психоделический реализм: Поиск канона // Новое литературное обозрение. 2001. № 51.

Сорокин В. «Я почувствовал, что сейчас пойду и просто-напросто убью его»: Интервью. Беседовал И. Рудик (http://www.konkurent-krsk.ru/index.php?id=1259).

Staten H. How the Spirit (Almost) Became Flesh: Gospel of John // Representations. 1993. № 41. Р. 35, 36, 43.

Различия между христианской и гностической интерпретациями отношений между Словом и плотью описывает Ф. Перкинс в книге «Гностицизм и Новый Завет»: существует явное сходство между приведенным фрагментом из Иоанна и гностическими текстами. Однако, хотя «взаимное влияние исключается, представление о воплощенном Логосе, становящемся инструментом божественного спасения, усвоенное в обеих традициях [христианской и гностической], может указывать на общий источник… Евангелист историзирует божественное откровение, однозначно идентифицируя Слово с фигурой Христа из Назарета. Гностический и апокалиптический дуализм проблематизируют присутствие божественного спасителя в материальном мире. Не стоит вчитывать в четвертое евангелие стоическую или платоническую интерпретацию Логоса как рационального принципа, организующего космос. Гностическое мифологизирование предлагает монистический взгляд на происхождение „нижнего“ (материального) мира, в котором манифестации спасителя играют ключевую роль. С этой точки зрения пролог Евангелия от Иоанна предлагает многообразие форм манифестации спасителя в космосе, не фокусируясь на единичных моментах творения и воплощения» (Perkins Pheme. Gnosticism and the New Testament. Minneapolis: Fortress Press, 1993. P. 114).

Staten H. Op. cit. P. 43.

Убойное сало: «Я хотел наполнить русскую литературу говном». С. 4.

Staten H. Op. cit. P. 38.

Слотердайк П. Критика цинического разума / Пер. с нем. А. Перцева. М.: АСТ; Екатеринбург: У-Фактория, 2009. С. 333.

Там же. С. 306.

Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: Ad Marginem: 1999. С. 55.

Staten H. Op. cit. P. 50.

Kristeva J. Powers of Horror: An Essay on Abjection / Transl. by L. Roudiez. New York: Columbia University Press, 1982. P. 209.

Staten H. Op. cit. P. 50.

Цит. по: Mulder A.-C. Divine Flesh, Embodied Word: Incarnation as a Hermeneutical Key to a Feminist Theologian’s Reading of Luce Irigaray’s Work. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2006. P. 94.

Agamben G. Homo Sacer: Sovereign Power and Bare Life / Transl. by D. Heller-Roazen. Stanford: Stanford University Press, 1998. P. 122. Агамбен добавляет: «Неожиданный переход экс-коммунистической элиты к крайнему расизму (как показала сербская программа „этнических чисток“) и возрождение фашизма в новых формах в Европе – также находят свои корни в этой зоне неразличимости» (Ibid.).

Ibid. Р. 124.

Гройс Б. Московский романтический концептуализм (1979) // Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Знак, 1993. С. 274.

Подробный аналитический обзор различных теорий ритуала см. в: Зенкин С. Небожественное сакральное: Теория и художественная практика. М.: РГГУ, 2012.

Кларк К. Советский роман: история как ритуал. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2002.

Гройс Б. Московский концептуализм, или репрезентация сакрального (1991) // Гройс Б. Указ. соч. С. 306.

См.: Деррида Ж. Призраки Маркса. М.: Logos-altera, 2006.

На эту в широком смысле стилистическую зависимость пародийно-критической работы от своего материала указывал еще Ю. Тынянов в своей теории литературной эволюции: «Пародия литературно жива постольку, поскольку живо пародируемое» (Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 274). Если приложить эту схему к недавней смене исторических эпох, можно обнаружить следующую проблему: мысль и стиль, привыкшие к пародийному типу критики советской культуры, в постсоветский период были вынуждены вновь и вновь реанимировать ее призрак для того, чтобы получить право на существование, обрести пространство для привычного критического маневра, который в действительности лишь подготавливал почву для ее последующей апологетики. В результате возникала парадоксальная ситуация, когда пародия не столько расчищала место для дальнейшего движения, сколько, наоборот, оказалась заинтересована в воспроизводстве прошлого, являющегося ее raison d’être. Согласно этой логике окончательная смена знака в отношении к советскому прошлому, произошедшая в середине 2000-х годов, была предопределена тем типом критики, который стал доминировать с конца 1980-х годов, но своими корнями уходил в стилистические и идеологические приемы соц-арта, концептуализма, повседневной поэтики стёба. Речь, естественно, не идет о том, чтобы вменять ныне существующий национал-патриотический консенсус в вину Комару и Меламиду, Булатову или Пригову. Речь идет о том, что характерная для позднесоветской эпохи критика советского оказалась не слишком продуктивной и, скорее наоборот, лишь способствовала его частичному возвращению. Глядя на поэтику серии «Ностальгический соцреализм» (начало 1980-х) Комара и Меламида в ретроспективе «Старых песен о главном» (1996), становится видно, как критическая деконструкция прокладывает дорогу последующему позитивному конструированию. Точно так же «Фундаментальный лексикон» (1986) Брускина словно уже очищал от изначального идейного контекста и эстетически мифологизировал словарь советской культуры, подготавливая его для будущей патриотической реактуализации.

Последнее происходит в значительной части либерально ориентированной критики, диагностирующей содержательную ресоветизацию и даже ресталинизацию современной российской власти и общества, что лишь воспроизводит прежний язык описания советского режима и мешает увидеть в нынешнем режиме симбиоз национал-патриотической популистской политики и неолиберальных социоэкономических практик. О закреплении переходного характера постсоветской культуры и «институционализации переходности» см.: Oushakine S. In the State of Post-Soviet Aphasia: Symbolic Development in Contemporary Russia // Europe-Asia Studies. 2000. Vol. 52. № 6. Р. 991–1016.

Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 113. См. также: Липовецкий М. Паралогии: трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 424, 440–444.

Липовецкий М. Указ. соч. С. 441.

Сорокин В. Mea Culpa?: я недостаточно развращен для подобных экспериментов // Независимая газета. 2005. 14 апреля. № 13. С. 5.

См. также опубликованную в данном сборнике работу Андреаса Ляйтнера «Низвержение в счастье: „Тридцатая любовь Марины“», в которой сходные выводы о характерной для Сорокина критике социально-дискурсивного измерения речи делаются через сопоставление его языковой рефлексии с философией языка М. Хайдеггера. Если язык (Sprache), согласно Хайдеггеру, является «домом бытия», то социально мотивированная, исторически контекстуализированная, стилистически и идеологически специфицированная «молва» (Gerede) «характеризуется утратой исконно-подлинной связи с бытием» (Ляйтнер А. Низвержение в счастье…).

Здесь можно вспомнить знаменитое концептуалистское предупреждение Ильи Кабакова: «Не влезай в центр – убьет!» Убьет, потому что это место в центре уже занято, занято тем, что и выступает главным агентом у-топического разрушения, – принципиальным несоответствием эйдоса и вещи, духа и формы.

Липовецкий М. Указ. соч. С. 251.

О содержательной полноте процедуры отрицания см.: Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: Логос, 1998; Адорно Т. Негативная диалектика. М.: Научный мир, 2003.

Сам Сорокин описывал это «ритуальное жертвоприношение» в терминах поп-артистской игры, захватывающей в свое силовое поле все пространство культуры: «Но благодаря картинам Булатова… я вдруг увидел формулу: в культуре поп-артировать можно все. Материалом может быть и „Правда“, и Шевцов, и Джойс, и Набоков. Любое высказывание на бумаге – это уже вещь, ею можно манипулировать как угодно. Для меня это было как открытие атомной энергии» – Владимир Сорокин: самое скучное – это здоровые писатели. Интервью с С. Шаповалом (http://www.srkn.ru/interview/vladimir-orokin-samoe-skuchnoe-eto-zdorovye). Как правило, в центре внимания исследователей оказываются механизмы концептуалистской или поп-артистской игры, меня же интересует выделяемая ею «атомная энергия» и ее носитель, – то, что остается после деконструкции или, если быть точнее, то, что является ее эффектом.

См.: Жирар Р. Насилие и священное. М.: Новое литературное обозрение, 2000; Он же. Козел отпущения. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2010.

Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М.: ОГИ, 2000. С. 96.

Сорокин В. Г. Текст как наркотик // Сорокин В. Г. Сборник рассказов. М.: Русслит, 1992. С. 119.

Сорокин В. Г. Геологи // Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. М.: Ad Marginem, 1998. С. 425.

Сорокин В. Г. Роман // Там же. Т. 2. С. 356.

Сорокин В. Литература или кладбище стилистических находок // Постмодернисты о посткультуре. Интервью с современными писателями и критиками. М.: ЛИА Руслана Элинина, 1996. С. 125.

Об этом см.: Леви-Стросс К. Тометизм сегодня. Неприрученная мысль. М.: Академический проект, 2008. С. 143–455.

Платон. Кратил // Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 617–618.

Рыклин M. Террорологики II // Рыклин M. Террорологики. М.; Тарту: Эйдос, 1992. С. 185–221.

Там же. С. 206.

Там же.

Липовецкий М. Указ. соч. С. 412.

Laird S., Sorokin V. Vladimir Sorokin (b. 1955) // Laird S. (Еd.) Voices of Russian Literature: Interviews with Ten Contemporary Writers. Oxford, 1999. Р. 144.

Рыклин М. Медиум и автор // Рыклин М. Время диагноза. М.: Логос, 2003. С. 213–236.

Если пытаться выделить доминирующую языковую функцию в поэтике Сорокина, опираясь на их классификацию, предложенную Р. Якобсоном, стоит говорить скорее о функции метаязыковой, нежели поэтической. Внимание на структуре сообщения (его стилистической фактуре) концентрируется исключительно для того, чтобы, – разрушив его тем или иным способом, – обнажить структуру языкового кода, стоящего за приемами производства данного сообщения (его стилистической фактуры), – см.: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. С. 197–203.

Сорокин В. Г. Роман. С. 298. Ср.: «В момент наибольшего предсмертного напряжения свободы Роман в наибольшей степени подчиняет себя фундаментальным правилам функционирования языка» – Гройс Б. Русский роман как серийный убийца // Новое литературное обозрение. 1997. № 27. С. 440.

Там же.

Напоминающей манеру де Сада и ее анализ у Р. Барта, прочитавшего ее именно как превращение телесных перверсий и фрагментаций в торжество универсального языкового порядка над органическим и случайным. См.: Барт Р. Сад, Фурье, Лойола. М.: Праксис, 2007. С. 159–224.

См.: Фрэзер Д. Д. Золотая ветвь. М.: Изд-во политической литературы, 1984. С. 19–53.

Типичным примером такого экспрессивного прорыва к запредельному служат «Письма Мартину Алексеевичу», составляющие часть 5 «Нормы» (Сорокин В. Г. Норма // Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. С. 185–215). Ритуальную экстатику впавшего в сакральную ярость пенсионера («Здравствуйте Мартин Алексеавич! Я тебя ебал гад срать на нас говна. Я тебя ебал гадить нас срать так. Я тега егал могол срать на нас говда. Я тега егад могол сдат над мого» – Там же. С. 209) можно сопоставить с тем, как Ж. Батай описывает разрешаемый через прорыв в «сокровенное» кризис социальной коммуникации: «Сокровенность невозможно выразить связной речью. Говорить непомерно выспренно, стискивая зубы и рыдая, давая выход своей злобе; перескакивая мыслью с пятого на десятое, без начала и без цели… яриться до рвоты… все это лазейки, которыми она (сокровенность. – И. К.) пользуется» – Батай Ж. Теория религии // Батай Ж. Проклятая часть. Сакральная социология. М.: Ладомир, 2006. С. 72.

Или как в том же ключе рассуждают о тотальных инсталляциях Ильи Кабакова сам художник и В. Тупицын, см.: Тупицын В. Беседа о коммунальности // Тупицын В. Глазное яблоко раздора: беседы с Ильей Кабаковым. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 13–32.

Тэрнер В. Ритуальный процесс: структура и антиструктура // Тэрнер В. Символ и миф. М.: Наука, 1983. С. 197–198. Речь идет о том же центре, – куда запрещено «влезать», потому что «убьет», – о котором говорится в концептуалистском лозунге Кабакова: этот центр, заключающий в себе силы негативности, отрицающие структурную организованность социума, выступает как условие самой возможности этой нормативной организованности.

См.: Якобсон Р. О. Язык в отношении к другим системам коммуникации // Якобсон Р. О. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. С. 319–330.

Сорокин В. Г. Очередь // Указ. соч. Т. 1. С. 406.

Uffelmann D. Лед тронулся: The Overlapping Periods in Vladimir Sorokin’s Work from the Materialization of Metaphors to Fantastic Substantialism // Lunde I., Roesen T. (Eds.) Landslide of the Norm: Language Culture in Post-Soviet Russia. Bergen, 2006. Р. 109. (См. перевод этой статьи в настоящем сборнике.)

Сорокин В. Норма. С. 224.

Там же.

Липовецкий М. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург: Уральский государственный педагогический ун-т, 1997. С. 256–274.

Сорокин В. Пир // Сорокин В. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 3. М.: Ad Marginem, 2002. С. 303–349.

Вайль П. Консерватор Сорокин в конце века // Литературная газета. 1995. 1 февраля. С. 5.

Дмитрий Голынко-Вольфсон считает, что Сорокин последовал за нараставшей в тот момент неотрадиционалистской модой (Голынко-Вольфсон Д. Копейка и изнанка идеологии // Искусство кино. 2003. № 1. С. 95), в то время как Марина Аптекман утверждает, что он пародирует эту моду на национал-патриотическую мифологию (Aptekman M. Kabbalah, Judeo-Masonic Myth and the Post-Soviet Literary Discourse: From Political Tool to Virtual Parody // Russian Review. 2006. Vol. 65. № 4. P. 670–680). См. также рецензию И. П. Смирнова (Смирнов И. «Путь Бро» Владимира Сорокина // Критическая масса. 2004. № 4. С. 41–44) и ответ на нее В. Сорокина (Сорокин В. Mea culpa? «Я недостаточно извращен для подобных экспериментов» // Независимая газета. Ex Libris. 2005. 14 апреля (http://exlibris.ng.ru/tendenc/2005-04-14/5_culpa.html).

Сорокин В. Тридцатая любовь Марины // Сорокин В. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. С. 257–258.

Uffelmann D. Op. cit. P. 120.

Сорокин В. Путь Бро // Он же. Трилогия. М.: Захаров, 2006. С. 178.

Uffelmann D. Op. cit.

Смирнов И. Указ. соч. С. 43.

Барт Р. Нулевая степень письма // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: Прогресс, 2000. С. 96.

Там же. С. 95.

Сорокин В. 23 000 // Он же. Трилогия. С. 684.

В своей «Психодиахронологике» И. П. Смирнов описывает прозу Сорокина как конец литературы, поскольку постмодернизм рассматривает все возможные темпоральные проекции истории (включая будущее) как уже имевшие место (Смирнов И. П. Психодиахронологика: психоистория русской литературы от романизма до наших дней. М.: Новое литературное обозрение, 1994. С. 317–348). Я солидарен с этим диагнозом, но не с его основаниями. Моя оптика преодоления литературной традиции исходит не из постмодернистской логики (и провозглашаемого ею конца истории), но скорее из консервативной логики языка (и драматических отношений между грамматикой языка и риторикой дискурса).

Сорокин В. Mea culpa?

Вспомним предложенный Сорокиным образ литературы как «кладбища стилистических находок» – Постмодернисты о посткультуре. Интервью с современными писателями и критиками. М.: ЛИА Руслана Элинина, 1996. С. 120.

О перформансе как «отсутствии всех искусств» ср.: Майер X. Перформанс как насилие // Художественный журнал. 1998. № 19–20. С. 22–25. Ср.: «Если театр является местом встречи всех видов искусства, то перформанс – демонстративным отсутствием всех искусств, т. е. их насильственным удалением» (Там же. С. 23). В этом смысле выступления Сорокина представляют собой переходный феномен между поэтическим чтением и перформансом. В перспективе узуса поэтического чтения здесь тем не менее можно было бы говорить именно о перформансе, поскольку Сорокин лишь в редких случаях прибегает к классической декламации текста, которая, например, лежит в основе чтений Пригова (о советской традиции «художественного чтения», выходящего за рамки собственно чтения и включающего в себя театральные или музыкальные элементы, ср.: Верховский Н. Книга о чтецах. Очерки развития советского искусства художественного чтения. М.; Л.: Искусство, 1950; а также: Артоболевский Г. Очерки по художественному чтению. Сборник статей. Пособие для учителя / Под ред., [со вступ. статьей] и с доп. С. И. Бернштейна. М.: Учпедгиз, 1959. Пригов примыкает к традиции советского «чтеца» (от Маяковского до Качалова и Артоболевского) – благодаря разнообразию модусов чтения он выступает как декламатор, обладающий множественной личностью; поэтому в его случае не следует говорить об «устных перформансах» (Hirt G., Wonders S. Nachwort // Prigow D. Der Milizionär und die Anderen: Gedichte und Alphabete. Leipzig: Reclam, 1992. S. 198). Если стремиться вписать Сорокина в русскую декламаторскую традицию – что не является здесь моей задачей, – то ближе всего он окажется к символистам.

Об имитации соцреалистических типов повествования в вышедшем в 1992 году «Сборнике рассказов» (М.: Русслит), ср.: Roll S. Stripping Socialist Realism of its Seamless Dress: Vladimir Sorokin’s Deconstruction of Soviet Utopia and the Art of Representation // Russian Literature. 1996. Vol. XXXIX. № 1. P. 65–77.

К этому тексту, кстати, охотно обращаются и лингвисты (ср. иллюстрирующие примеры в работе: Berger T. Überlegungen zur Deixis im Russischen // Hartenstein K., Jachnow H. (Hg.) Slavistische Linguistik 1990. München: Sagner, 1991. S. 9–35.

Ср. платоновскую концепцию мимесиса в изложении Деррида: Derrida J. La dissémination. Paris: Éd. du Seuil, 1972.

Прочтение этого текста у Деррида восходит к семинару «Double Séance» 1970 года; оно было опубликовано в La dissémination (1972).

Об этом: Johnson B. Translator’s introduction // Derrida J. Dissemination / Transl. by Johnson B. Chicago: University of Chicago Press, 1981. P. VII–XXXIII. Ср., «В „Двойном сеансе“ Деррида совершает своеобразный „pas de deux“ – одновременно танец двойственности и разрушения бинарности, разворачивающийся вместе с историей определенной интерпретации мимесиса» (P. XXVII).

Под мимированием с опорой на Жана Пиаже понимается имитация, возникающая у маленьких детей под воздействием телесного возбуждения. В отличие от немецкого глагола «mimen» (играть, быть актером) здесь речь не идет о сознательной имитации. Ср. также понятие «социального мимесиса», разработанное учеными-педагогами Г. Гебауэром и К. Вульфом (Gebauer G., Wulf Ch. Soziale Mimesis // Wulf Ch. (Hg.) Ethik der Ästhetik. Berlin: Akademie-Verlag, 1994. S. 75–84. Ср.: «Выражение „мимесис“ означает создание мира и часто также созданный мир, но всегда так, чтобы чувственно существующий второй мир соотносился с первым миром. Это отношение часто носит перформативный характер: оно конституируется социальными актами. Выражение „социальный мимесис“ призвано подчеркнуть, что второй мир создается в каком-то медиуме через общественные действия» (в качестве возможных медиумов названы: «жест, звук, письмо, сценическое исполнение, живопись, изобразительное действие, ритуал» – Ibid. S. 80). Хотя это разделение на два мира не совпадает с разобранными ниже концепциями мимесиса/мимирования, здесь затронуты два важных для нас момента: перформативный и медиальный моменты социального мимесиса. Derrida J. Op. cit. P. 248 (цит. по: Деррида Ж. Двойной сеанс / Пер. Д. Кралечкина // Деррида Ж. Диссеминация. Екатеринбург: У-Фактория, 2007. С. 272).

В отличие от Ролл, которая, опираясь на работу «Симулякры и симуляцию» Жана Бодрийяра, обнаруживает в текстах Сорокина автореференциальность, я хотела бы подчеркнуть их референциальный характер в описанном выше смысле. Ср.: Roll S. Op. cit. P. 74: «Мы уже видели, что сорокинская деконструктивистская техника связана с характерным для него полным уничтожением референта и заменой последнего на языковой знак. Это производит специфическую языковую ситуацию, в которой речь может до бесконечности воспроизводить саму себя, удваивать себя, порождая территорию дискурса исключительно для того, чтобы продемонстрировать, что нет никакой реальности, с которой бы она соотносилась, для того чтобы показать, что письмо – это репрезентация бесконечной игры знаков, которая сопротивляется любому закрытому горизонту и любому сближению с каким-то фиксированным значением». Данное здесь описание языковой автореференциальности справедливо для авангардистских поэтик и соотносится с поэтической функцией по Якобсону; если же связывать вопрос о языковой (авто)референциальности с постмодернистским творчеством Сорокина, то дерридианский подход, на мой взгляд, следует предпочесть бодрийяровской культурной критике. Об общем сродстве русских концептуалистов и постструктуралистской философии ср.: Майер Х. Указ. соч. С. 24; Weitlaner W. Aneignungen des Uneigentlichen, Appropriationistische Verfahren in der russischen Kunst der Postmodeme (Teil I) // Wiener Slawistischer Almanach. 1998. № 41. S. 147–202; Idem. Aneignungen des Uneigentlichen, Appropriationistische Verfahren in der russischen Kunst der Postmodeme (Teil II) // Wiener Slawistischer Almanach. 1998. № 42. S. 189–235. Вайтланер, кроме того, указывает на значение дерридианской критики фоноцентризма для концептуалистских стратегий «развоплощения» (Entleiblichung). Здесь же показан путь поздней русской рецепции (в 1990-е) постструктуралистского толкования платоновской концепции мимесиса (начиная с «Логики смысла» [1969] Жиля Делёза и затем «Фармации Платона», вошедшей в «Диссеминации» Деррида).

Впрочем, именно в случае соцреализма представление о внешней референции может быть релятивизировано. Стоит лишь вспомнить требование об установке на красного Толстого (aemulatio реализма XIX века советской прозой), которое оборачивается своего рода мимированием реализма уже в тех текстах сталинской эпохи, которые Сорокин позднее использует как образцы и чье протомимирование мимесиса становится для него важной школой. О соцреалистической неоклассицистской архитектуре как «имитации имитации» см.: Weitlaner W. Op. cit.

Единственный известный мне разбор выступлений Сорокина можно найти в скорее фельетонной антисорокинской публикации И. Левшина (Левшин И. Этико-эстетическое пространство Курносова-Сорокина // Новое литературное обозрение. 1993. № 2. С. 283–288: «Меня волнует его поведение как прием», – пишет критик, выражая при этом надежду, что Сорокин прекратит «дальнейшую деятельность <…> в этом направлении», обнародует личность настоящего автора, а судить о своем поведении как «произведении искусства» предоставит публике – Там же. С. 283, 288; в этом же тексте в связи с Сорокиным возникает и понятие «художественной акции»).

См.: Ямпольский М. Демон и лабиринт. Диаграммы, деформации, мимесис. М.: Новое литературное обозрение, 1996.

Там же. С. 23.

Там же. С. 19.

Ср. также: Левшин И. Указ. соч. С. 283: «Что входит в легенду о Владимире Сорокине? То, что он играет на досуге (или на рояле) мазурки Шопена, что тексты свои сам не читает», – хотя здесь не совсем понятно, имеется ли в виду именно публичное чтение вслух.

Такое обозначение использует Подорога (цит. по: Ямпольский М. Указ. соч. С. 19).

Подорога В. К вопросу о мерцании мира. Беседа с В. А. Подорогой // Логос. 1993. № 4. С. 141.

Она сопоставима с обозначением Данилкиным этого явления как «метадискурса»: Данилкин Л. Моделирование дискурса (по роману Владимира Сорокина «Роман») // Литературоведение XXI века. Анализ текста: метод и результат / Отв. ред. О. Гончарова. СПб.: Изд-во РХГИ, 1996. С. 155–159.

Влияние этого гротескно-«низкого» места на конкретную мотивику текстов (секс, дефекация, копрофагия) в выбранной здесь перспективе можно считать сопутствующим обстоятельством. Интересно, однако, что (бахтинское) сопряжение живота (как синекдохи телесного низа) и головы, которое и имеет место в чрево-вещании, принадлежит к основам перверсивной мотивики (ср. рассказ «Обелиск» или «Месяц в Дахау»). При этом кулинария, немаловажная в реальной жизни прекрасного повара Сорокина, в текстах остается скорее на периферии.

В связи с немым мимированием артикуляции в творческом процессе поэта-символиста ср. следующее описание: «Вл. Пяст иногда сочиняет стихи без помощи произнесения, но в этом случае он мысленно производит во всей полноте соответствующие сочиняемому тексту артикуляции» – Бернштейн С. Стих и декламация // Русская речь (новая серия) I. Л., 1927. С. 18.

«Реализация речи через говорение и сопроводительные жесты» – Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. 3. Aufl. Stuttgart: Steiner, 1990. S. 527.

Самостоятельность сорокинского перформанса часто оказывается закамуфлирована вербальным сопровождением (соответствующим узусу поэтических чтений). К сожалению, формулировка Бранга о требующих решения исследовательских задачах сохраняет актуальность и по прошествии целого десятилетия: «Чего по-прежнему недостает как в советском, так и в западноевропейском литературоведении, так это полноценной интеграции проблематики декламации в поэтологическую и литературоведческую исследовательскую работу» – Brang P. Das klingende Wort: zur Theorie und Geschichte der Deklamationskunst in Russland Wien: Verl. der Österr. Akad. der Wiss., 1988. S. 29.

Ср.: Hansen-Löve A. Der russische Formalismus. Methodologische Rekonstruktion seiner Entwicklung aus dem Prinzip der Verfremdung. Wien: Verlag der Österr. Akad. d. Wiss., 1978. S. 333 ff; а также: Brang P. Op. cit.

Среди записей голосов прозаиков представлены такие имена, как Пильняк, Форш, Леонов, Вересаев (см. об этом: Ibid. S. 11). Лишь позднее, в 1930-е годы, когда соцреалистический роман вышел на позиции ведущего жанра, художественное исполнение прозы стало более важным. Появление интереса к чтению прозы можно отметить в «Вечерах рассказа» А. Я. Закушняка (с 1924 года), в которых артист, получивший известность еще до революции со своими «Вечерами интимного чтения» (1910–1914), в свободной беседе с участием аудитории исполнял повествовательные тексты Мопассана, Твена, Гоголя, Толстого и других писателей (см.: Верховский Н. Указ. соч. С. 104).

Бернштейн С. Указ. соч. С. 19. Ср.: Brang P. Op. cit. S. 17 – о проводимом Эйхенбаумом различии между «декламативным, риторическим», «напевным» и «говорным» типами интонации в «Мелодике русского лирического стиха» (1922).

«Чтение своих стихов вслух вызывает у нее крайне неприятное чувство, доходящее почти до степени страдания» (Бернштейн С. Указ. соч. С. 14).

Там же. С. 12.

Декламация стихотворений (скандирующая, патетически-экспрессивная или нараспев, напоминающая церковные песнопения) сохраняет в России актуальность по сей день. Возможно, ее жизнеспособность в советское время (от Маяковского до таких неоавангардистов, как Евтушенко или Вознесенский) связана с тем, что она восходит к искусству декламации панегирика XVIII века (например, в таких придворных жанрах, как ода). О распеве как наследии французского классицизма см.: Brang P. Op. cit. S. 41.

Пригов владеет всеми названными выше регистрами из типологии Эйхенбаума. Он нередко читает нараспев (как пономарь или же в манере советского чтеца и ученика ленинградского Кабинета изучения художественной речи Г. В. Артоболевского; о стремлении последнего «омузыкаливать чтение» см. предисловие Бернштейна к книге: Артоболевский Г. Указ. соч. С. IX), однако в первую очередь он пользуется декламативно-риторическим типом исполнения. Декламации Пригова по большей части следуют правилам античного красноречия (ср., например, «De oratore» Цицерона, книга III, 216 ff).

В связи с вопросом риторического pronunciatio не имеет значения, исполняет ли Пригов по-актерски вымышленную роль, играет с «имиджами» или позволяет говорить и самовыражаться некоему реальному лицу Д. А. Пригову. Вопрос притворства (Пригов говорит с позиции женщины, гомосексуала, имитирует голос священника; о «персонажной технике» в московском концептуализме см.: Weitlaner W. Op. cit.) и истинной идентичности здесь несущественен. Пригов и Рубинштейн как представители московского концептуализма, к которому, по крайней мере в начале своей карьеры, причислялся и Сорокин, привлекаются здесь для сопоставления прежде всего потому, что они (наряду с самим Сорокиным) чаще всего выступают в немецкоязычных странах.

Здесь, согласно номенклатуре русских формалистов, речь идет о последней ступени деформации материала (о деформации письменного текста декламацией см.: Hansen-Löve A. Op. cit. S. 335).

Представляется, что всегда лишенный экспрессии стиль чтения Рубинштейна, равно как и невнятное бормотание Всеволода Некрасова, находится ближе к «негативному перформансу» Сорокина, чем экстатическая манера исполнения Пригова или его «крики-рецитации» (Hirt G., Wonders S. Op. cit. S. 199). И все же существует важное различие: у Сорокина варьирующиеся формы отказа от декламационного или экспрессивного устного слова не служат в первую очередь остранению исполняемого текста – они автономны.

Ср. также статью-мистификацию Левшина (Левшин И. Указ. соч.), в которой утверждается, что истинный автор сорокинских текстов – это некий А. Курносов, а Сорокин выступает лишь как их исполнитель.

Об этих понятиях Бернштейна см.: Brang P. Op. cit. S. 21.

По Лаусбергу (Lausberg H. Op. cit. S. 139–140), следующие «фазы обработки» делают материал произведением риторики: inventio, dispositio, elocutio, memoria и pronunciatio.

Имманентно тексту – через неожиданные разрывы в графическом облике, или в стиле, или на уровне тематики, или в результате взаимного несоответствия стиля и семантики. Но такое разъятие с задействованием семантического уровня является менее специфическим и новаторским.

Cр.: Hansen-Löve A. Op. cit. S. 334 ff. Ср. также воззрение представителей «слуховой филологии», которая, конечно, связывает акустические и графические феномены куда менее гибко, чем это характерно для подхода структуралистов: «Сиверс был убежден, что в тексте стихотворения <…> уже заложены формы звучания <…>. Таким образом, для каждого произведения могло существовать только одно правильное, соответствующее его структуре звуковое воплощение» (Brang P. Op. cit. S. 13). Этот произошедший прежде всего в Германии в начале XX века подъем лингвистического фоноцентризма, как известно, оставил определенный след в России (среди формалистов главным образом у Эйхенбаума). Бранг продолжает, вставляя цитату из представителя ранней русской фонологии Щербы: «Лишь перевод в устность, так полагал Сиверс, позволяет „правильно угадывать замысел автора“» – Ibid. S. 15. Ср.: Щерба Л. Опыты лингвистического толкования стихотворений. 1. «Воспоминание» Пушкина // Русская речь I / Ред. Щерба Л. Пг.: Изд-во фонетического института языков, 1923. С. 25.

Так, для сорокинских чтений характерно выступление автора не с тем текстом, который планировался изначально (ср. ниже пример 4). – Напротив, эстетическое восприятие текстовых артефактов Сорокина представляет собой, прежде всего в силу консерватизма российской аудитории, колоссальную проблему (также актуальную для Пригова и Рубинштейна, которые, однако, структурированностью своих выступлений и их сбалансированностью с артефактом неизменно заботятся об эстетической ауре своих текстов). Ср., например, негодующую реакцию Левшина на дистанцирование Сорокина от своих текстов (приводится цитата: «Я не ощущаю себя автором этих произведений»), заставляющее «затянувшийся перформанс Сорокина» разоблачать как «подлог». Разоблачение состоит в буквальной реализации этого дистанцирования, состоящей в том, что сорокинские тексты реально приписываются другому автору (Курносову). Эта мистификаторская подмена подлинного автора текстов примечательна как попытка сгладить несоответствие между презентацией тела автора с его (ущербной) риторикой – и текстами.

Ср. указание Бернштейна на отсутствие определенности в графическом облике письма в связи с (происходящей на различных языковых уровнях) конкуренцией между вариантами чтения или интерпретации (как, например, при анжамбемане): «Иначе обстоит дело при восприятии стихотворения вне материального звучания: здесь читатель имеет возможность учесть сразу обе борющиеся тенденции, отвлекаясь от чрезмерной конкретизации фонического материала». – Бернштейн С. Указ. соч. С. 19.

См.: Franck C. Catalogus haereticorum. Ingolstadt: Schneider, 1576. S. 471.

Цит. по: Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. 21. Aufl. Berlin; New York: De Gruyter, 1975. S. 56.

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV. М.: ГИС, 1955. C. 591.

«Элиминировать тембр голоса и мелодику можно и без помощи этого крайнего средства – путем шепотного произношения» – Бернштейн С. Указ. соч. С. 25.

Ср.: Sasse S. Gift im Ohr. Beichte, Bekenntnis und Geständnis in Vladimir Sorokins Texten // Burkhart D. (Hg.) Poetik der Metadiskursivität. Zum postmodernen Prosa-, Film und Dramenwerk von Vladimir Sorokin. Die Welt der Slaven. Sbd. 6. München: Sagner, 1999. S. 127–137.

Анненский И. О современном лиризме // Анненский И. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 373. Так, Анненский пишет: «Но есть души, робкие от природы. Их наши мрачные и злые годы сделали уж совсем шепотными. Б. Дикс (два небольших сборника) говорит и даже поет, точно персонажи в „L’intruse“ Метерлинка, – под сурдину». К «шепотным душам» причисляются также Д. И. Коковцев и М. Гофман.

Зоргенфрей В. Александр Александрович Блок // Записки мечтателей. 1922. № 6. С. 127–128. См. также: Brang P. Op. cit. S. 67. Ср. также описание Корнеем Чуковским голоса Блока как «глухого, монотонного, безвольного» (Ibid.).

Блок А. Русские денди // Блок А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5. М.: Правда, 1971. С. 414.

Brang P. Op. cit. S. 70, 68.

По устному сообщению Д. А. Пригова (5 сентября 1997), поначалу Сорокин вообще не читал своих текстов в России, затем читал медленно, невыразительно и вяло; читать вслух он начал прежде всего по причине поездок за границу примерно с 1989 года.

Согласно Сабине Хэнсген, в 1980-е годы в Москве Сорокин предпочитал поручать исполнение своих текстов другим, например Андрею Монастырскому, который читал их в манере шамана-заклинателя.

Weitlaner W. Op. cit.

К проблеме документирования перформансов и акционизма следовало бы подходить, систематически используя имеющиеся сегодня средства. Начатая Бернштейном фонотека голосов поэтов (250 валиков; ср.: Brang P. Op. cit. S. 11), пополнение которой, к сожалению, перестало быть возможным в 1930-е годы, оказывается здесь первопроходческим достижением. Ср. концепцию энциклопедически-практического приложения к проекту глоссария русского поставангарда, подготовленного рабочей группой в Москве в сентябре 1997 года по случаю проведения в РГГУ конференции «Перформативность и перформанс в русской культуре».

В большинстве случаев я или сама побывала на этих выступлениях, или смогла расспросить о них зрителей, слушателей или переводчика. Хотела бы здесь поблагодарить Йоханну Ренату Дёринг-Смирнову, Сабину Хэнсген, Барбару Киндл, Дмитрия Александровича Пригова, Дирка Уффельманна, Вольфганга Вайтланера и Томаса Видлинга.

Похоже было построено чтение «Концерта» в стиле пения былин, состоявшееся в Констанце летом 1997 года.

Ср.: Smirnov I. Der der Welt sichtbare und unsichtbare Humor Sorokins // Poetik der Metadiskursivität. Zum postmodernen Prosa-, Film und Dramenwerk von Vladimir Sorokin. S. 65–73.

Об апроприации у Сорокина и в целом у московских концептуалистов см.: Weitlaner W. Op. cit.

Dissimulatio в классической риторике – это «приватная» форма иронии. Это «утаивание собственного мнения» (Lausberg H. Op. cit. S. 446–447). Рекомендация применять dissimulatio artis (утаивание красноречия) несколько раз приводится в Institutionis oratoriae Квинтилиана как тактика ведения речи (например: II, 17, 6, или XII, 95).

На значение в восточной ортодоксии (пророческого) заикания, обнаруживающего связь с негативной философией того же Дионисия Ареопагита, мне любезно указал Дмитрий Захарьин. В какой мере перформанс-бормотание Сорокина или его молчание с «мистическим» эффектом (myein – «молчать» по-гречески) можно рассматривать в этом апофатическом контексте, нужно исследовать дополнительно. Захарьин, предполагая, что Сорокин выстраивает «свою личность как личность православного пророка», все же справедливо оговаривается: «Только он, конечно, пародирует самого себя и различные формирующие менталитет дискурсы» (цит. по письму, адресованному мне, от 10 октября 1997). О Сорокине как пророке «новых русских» см. ниже.

Как противоположный пример выступает Пригов, который всегда остается автором. О феномене «эха личного тона» у Пригова как «за фасеточными поверхностями языкового медиума симуляции» не «без остатка исчезающего человека» см.: Hirt G., Wonders S. Op. cit. S. 196.

См.: Ямпольский М. Указ. соч. С. 96.

Вероятно, лишь частые выступления на Западе привели к становлению чревовещательского и двойнического перформанса.

Интересно, что именно эта модель переворачивается у Левшина (см.: Левшин И. Указ. соч. С. 287) в мистификационной модели Сорокина – Курносова: эзотерик Курносов как подлинный автор текстов, которые читает Сорокин, присутствует на большинстве этих (проходящих в России) выступлений, сидя в последнем ряду. Следовательно, в мистификации Левшина перформирующий (в России и без переводчика) Сорокин сам снабжается своего рода демоном, который как бы магнетически управляет своей марионеткой из-за кулис («Не мог оторвать глаз от задумчивого юноши <…>» – Там же. С. 288). С этим хорошо сочетается и указание на «высшее техническое образование» Курносова и на его занятия сверхчувственными силами (с опорой на Гурджиева и Кастанеду).

Ср.: Hansen-Löve A. Op. cit. S. 335: «В противоположность зыбкости структуры текста, декламация – это всегда окончательное решение против других возможных интерпретаций, то есть иерархизация и подчинение тех факторов, которые в ней не работают как доминирующие».

Derrida J. Op. cit. P. 229.

Ibid. P. 233–234.

Деррида (Ibid. P. 225) говорит, ссылаясь на Малларме, о «жестикуляционном письме» пантомима.

В том числе – и прежде всего – в форме устной речи.

Ямпольский М. Указ. соч. С. 18–51.

Ср.: Drubek-Meyer N. Gogol’s eloquentia corporis. Einverleibung, Identität und die Grenzen der Figuration. München: Sagner, 1998.

«Первичным во всей этой сложной миметической цепочке, транслирующей и перекодирующей телесную моторику „исполнителя“, будет немая гримаса, передергом своим обозначающая иллюзию референциальности. Звучащая речь здесь – не более как один из этапов миметической трансляции»; «Тела гоголевских персонажей ведут себя сходно с воображаемым телом мимирующего исполнителя-автора» (Ямпольский М. Указ. соч. С. 23, 19). Однако мы не можем целиком последовать за проблематичным смешиванием Ямпольским понятий «мимесис» и «мимирование», восходящим к тексту Деррида о Платоне и Малларме; например, в связи с «имитационностью поведения» Ямпольский рассуждает о «двойном мимесисе» (Там же. С. 51), что, однако, не совпадает с мимированием мимесиса.

При каллиграфическом переписывании Башмачкин беззвучно помогает себе губами. Для гоголевского героя, обладающего восприимчивостью к «извивам письма», само письмо – это механическое списывание, которое сопровождается рефлекторными конвульсиями при воспроизведении определенных букв. Переписчик у Гоголя так же сгибается под воздействием письма, как медиум Ансельм в «Золотом горшке» Э. Т. А. Гофмана.

Из Н. Берга; цит. по: Вересаев В. Гоголь в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников. М.: Московский рабочий, 1990. С. 440.

Ямпольский М. Указ. соч. С. 19.

Там же. С. 43; Бранг (Brang P. Op. cit. S. 36) приводит пример позитивной, утвердительной «не-вербальной декламации» с активным использованием средств мимирования. В 1792 году парализованный апоплексическим ударом Д. И. Фонвизин с помощью сопровождающего офицера «читал» у Державиных свою комедию «Выбор гувернера»: «Он подал знак одному из своих вожатых, и тот прочитал комедию одним духом. В продолжение чтения автор глазами, киваньем головы, движением здоровой руки подкреплял силу тех выражений, которые самому ему нравились» – Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. М.: Издание М. А. Дмитриева, 1866. C. 59. Наполовину парализованный автор невольно становится здесь чревовещателем, пользующимся мимикой и жестикуляцией для подтверждения звуковой материализации, обеспечиваемой кем-то другим. Телесное присутствие Фонвизина становится – пусть и в дефицитарной форме – в качестве медиума (в значении Б) не-ироническим средством декламации.

См.: Ямпольский М. Указ. соч. С. 38.

«Om Begrebet Ironi med stadigt Hensyn til Socrates» (1841).

Ямпольский М. Указ. соч. С. 40. Наводит на размышления совпадение сорокинского отказа от реализации речевого произведения в pronunciatio с той антириторической установкой, которая характерна для русского реализма XIX века. Возможное (пусть и симулированное, то есть «позитивно» ироническое) объявление о приверженности антириторике обнаруживается в некоторых недавних интервью Сорокина, когда он говорит о своем намерении принять наследство Толстого и т. п.

Там же.

В этой связи было бы интересно зафиксировать, с кем выступает Сорокин (выбор пола, телесной экспрессивности, национальности); поначалу доминировала связка выразительного Урбана и Сорокина как его негатива, существующего только через посредство своего чтеца-переводчика. Но есть и другой вариант, когда Сорокин становится демоном актера, читающего текст Сорокина, то есть исполняющего чужой, не созданный им самим текст (ср. пример 3). В качестве контрпримера можно снова назвать Пригова, который во время некоторых выступлений 1994 года спонтанно инструментализировал немецких славистов, включая их в свой перформанс как «вторые голоса» (одновременное чтение русского и немецкого текста). Здесь акцентируется подчиненность неподготовленного чтеца текста-перевода, которого Пригов едва ли посвящал в планируемый ход выступления и которому, реагируя на ситуацию, оставалось лишь спонтанно мимировать приговский речитатив.

При этом нужно учитывать, что воспринимаемый аудиторией текст генерируется как артефакт перевода на какой-то иной язык. В чтении такого типа подчеркивается исчезновение не только сорокинского экспрессивного тела, но и его (русского) текста.

Ср.: Майер Х. Указ. соч. С. 13–24.

См.: Дёготь Е. Киносценарий Владимира Сорокина «Москва» в новорусском и поставангардном контекстах // Poetik der Metadiskursivität. Zum postmodernen Prosa-, Film und Dramenwerk von Vladimir Sorokin. S. 223–228.

Дело, конечно, осложняется, когда Сорокин и Кулик осуществляют совместный проект («В глубь России», 1997), в котором среди прочего речь идет о погружении головы в вагину коровы.

О «двойной сексуальной идентичности» персонажей Сорокина см.: Döring-Smirnov J. R. Gender Shifts in der russischen Postmoderne // Hansen-Löve A. (Hg.) Psychopoetik. Wiener Slawistischer Almanach. Sbd. 31. Wien: Sagner, 1992. S. 560. О собственных пансексуалистских метафорах Сорокина см.: Drubek-Meyer N. Rußland und Deutschland – Eine mißglückte Romanze. Interview mit V. Sorokin // Via Regia. Internationale Zeitschrift für kulturelle Kommunikation. 1995. Mai/Juni. S. 67–71; речь здесь идет о разочаровании России выбором анального пути как пути объединения с Германией.

Ritter H. Die Souveränität ist schweigsam. Nachlassendes Bedürfnis, Mensch zu sein: Georges Bataille, der Philosoph der Überschreitung // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1997. September 10. P. 39.

Groys B. Gesamtkunstwerk Stalin: Die gespaltene Kultur in der Sowjetunion. München, 1995. S. 109–112.

Курицын В. Свет нетварный // Литературная газета. 1995. 1 февраля.

Смирнов И. П. Оскорбляющая невинность (О прозе Владимира Сорокина и самопознании) // Место печати. 1995. № 7. С. 125–147.

Oesterle G. Entwurf einer Monographie des ästhetisch Häßlichen. Die Geschichte einer ästhetischen Kategorie von Friedrich Schlegels Studium-Aufsatz bis zu Karl Rosenkranz’ Ästhetik des Häßlichen als Suche nach dem Ursprung der Moderne // Bänsch D. (Hg.) Zur Modernität der Romantik. Stuttgart, 1977. S. 227–297; Zelle C. Ästhetik des Häßlichen: Schlegels Theorie und die Schock- und Ekelstrategien der ästhetischen Moderne in Europa // Vietta S., Kemper D. (Hg.) Ästhetische Moderne in Europa. München, 1997. S. 197–233.

Franke U. Das Hässliche // Historisches Wörterbuch der Philosophie. Bd. 3. Darmstadt, 1974. S. 1003.

Ibid. S. 1004.

Franke U. Das Hässliche. S. 1005.

Ibid.

Ibid.

Homann R. Erhaben, das Erhabene // Historisches Wörterbuch der Philosophie. Bd. 2. Darmstadt, 1972. S. 633.

Rosenkranz K. Ästhetik des Hässlichen. Leipzig, 1990.

Zelle C. Op. cit. P. 224–225.

Franke U. Op. cit. P. 1006.

Zima P. Die Dekonstruktion. Tübingen; Basel, 1994. P. 141; Idem. Moderne/Postmoderne. Tübingen; Basel, 1997. P. 266.

Маринетти, цит. по: Baumgart Ch. Geschichte des Futurismus. Reinbek, 1966. P. 170.

Jauß H. R. Die nicht mehr schönen Künste. München, 1968.

Franke U. Op. cit. P. 1006.

Краткий словарь по эстетике. М., 1963. С. 20–22.

Эстетика: Словарь / Под общ. ред. А. А. Беляева. М.: Политиздат, 1989. С. 28.

Zima P. Die Dekonstruktion. Tübingen; Basel, 1994. S. 232.

Zima P. Moderne/Postmoderne. Tübingen; Basel, 1997. S. 361.

Адорно В. Т. Эстетическая теория / Пер. с нем. А. В. Дранова. М.: Республика, 2001. C. 71–72.

Там же. С. 76.

Смирнов И. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. M.: Новое литературное обозрение, 1994. С. 332–337.

Obermayr B. Dichtung als Möglichkeit, sozusagen // Пригов Д. Собрание стихов. Т. 2. (=Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 43). Wien, 1997. S. 311 ff.

Deutschmann P. Dialog der Texte und Folter. Vladimir Sorokins «Mesjac v Dachau» // Gölz Ch., Otto A., Vogt R. Romantik – Moderne – Postmoderne. Beiträge zum ersten Kolloquium des Jungen Forums Slavistische Literaturwissenschaft. Frankfurt/M. et al., 1998. S. 329 ff.

Сорокин В. Сердца четырех. М.: Ad Marginem, 2001. С. 202.

Курицын В. Свет нетварный // Литературная газета. 1995. 1 февраля.

Smirnov I. Die Evolution des Ungeheuren. Versuch über Jurij Mamleev // Schreibheft. 1992. № 40. P. 150–152. S. 152.

Brockhoff A. «Schießt meine körper dicke bertha im himmel groß deutschland». Versuch über Vladimir Sorokin // Schreibheft. 1992. № 40. P. 136–143, S. 142.

Foucault M. Schriften zur Literatur / Aus dem Französischen von K. v. Hofer und A. Botond. Frankfurt/M., 1991. S. 98.

Об этом см.: Deutschmann Р. Op. cit. Дойчман обнаружил в «Месяце в Дахау» смещенную «метафорику еды» и «сексуальную метафорику» для переносной сигнификации дискурсов. В. Курицын, напротив, подчеркивает «деметафоризацию» сорокинского языка (Курицын В. Указ. соч.).

Lachmann R. Die Zerstörung der schönen Rede. Rhetorische Tradition und Konzepte des Poetischen. München: Fink, 1994. S. 313.

В этом смысле показательно название пьесы Сорокина «Дисморфомания»!

Анри Бергсон в своем знаменитом трактате «Смех» (1900) описывает итерацию как типичный комический прием. Здесь также имплицитно подразумевается и бесконечное откладывание смысла, «iterabilité» (итеративность), описанные Ж. Деррида.

Roll S. Stripping Socialist Realism of its Seamless Dress. Vladimir Sorokin’s Deconstruction of Soviet Utopia and the Art of Representation // Russian Literature. 1996. № 39. P. 74.

Цит. по: Hoesterey I. Postmodern Pastiche. A Critical Aesthetic // The Centennial Review. 1995. Vol. 39. № 3. P. 495.

Ibid. P. 496.

Сходное значение имело уже позднеантичное cento, пародия, сложенная из отдельных строк известных поэтов.

Jameson F. Zur Logik der Kultur des Spätkapitalismus // Huyssen A., Scherpe K. R. (Hg.) Postmoderne. Reinbek, 1986. S. 62.

Hoesterey I. Op. cit. P. 496–508.

Veldhues Ch. Gleich- und Gegenüberstellung. Intratextuelle und intertextuelle Bedeutung in der Literatur // Zeitschrift für Slawistik. 1995. № 40. S. 263.

Verweyen Th., Witting G. Die Parodie in der neuen deutschen Literatur. Eine systematische Einführung. Darmstadt, 1979. S. 154–155.

Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996. С. 223.

Wiedling Th. Nachwort zu der deutschen Übersetzung // Sorokin V. Roman / Aus dem Russischen übersetzt von Th. Wiedling. Zürich, 1995. S. 702.

Kasper K. Oberiutische und postmoderne Schreibverfahren. Zu den Relationen von Prätext und Text bei Vaginov und Sorokin // Zeitschrift für Slawistik. 1995. № 40. S. 29; см. также: Idem. Zur Frage der literaturgeschichtlichen Rezeption der «anderen Prosa» Rußlands // Zeitschrift für Slawistik. 1993. № 38. S. 70–78.

Ср.: Burkhart D. Intertextualität und Ästhetik des Häßlichen. Zu Vladimir Sorokins Erzählung Obelisk // Cheauré E. (Hg.) Kultur und Krise. Rußland 1987–1997. Berlin, 1997. S. 252–266.

Groys B. Gesamtkunstwerk Stalin. Die gespaltene Kultur in der Sowjetunion. München, 1988. S.111.

Deutschmann P. Op. cit. S. 330–332.

Engel Ch. Sorokin im Kontext der russischen Postmoderne. Problem der Wirklichkeitskonstruktion // Wiener Slavistisches Jahrbuch. 1997. № 43. S. 59.

Об этом см. статью Н. Друбек «Чрево-вещания Владимира Сорокина как перформанс в негативе», включенную в настоящий сборник. – Примеч. ред.

Broich U. A. S. Byatts «Possession» (1990) – ein Pastiche postmoderner Fiktion? // Horlacher S., Islinger M. (Hg.) Expedition nach der Wahrheit. Heidelberg, 1996. S. 622.

Zelle C. Op. cit. S. 233.

Zima P. Moderne/Postmoderne. Tübingen; Basel, 1997. S. 363.

См.: Эпштейн М. Прото-, или Конец постмодернизма // Знамя. 2001. № 3. C. 208.

Автор искренне благодарен Евгению Добренко и Марку Липовецкому за критические замечания и дружеские советы, высказанные в процессе работы над текстом этого эссе.

Мы осмысляем авангард в семиотическом аспекте прагматики сообразно с новаторской концепцией М. И. Шапира (см. об этом: Иоффе Д. Прагматика и жизнетворчество авангарда // Res Philologica. Oost-Europese Studies 23. Редакторы-составители А. С. Белоусова, И. А. Пильщиков. Amsterdam: Uitgeverij Pegasus, 2014. Р. 487–507).

В его случае – текстуальным, а не телесно-поведенческим.

Bürger P. Theory of the Avant-Garde. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984. Р. 18.

См.: Mercks K. Introductory Observations on the Concept of «Semantic Gesture» // Russian Literature. 1986. Vol. XX. № 4. Р. 381–422. См. также: Крутоус В. П. Ян Мукаржовский: Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве // Эстетика и теория искусства XX века. M.: Государственный институт искусствознания; Прогресс-Традиция, 2007. C. 487–490.

См.: Mercks К. Introductory Observations on the Concept of «Semantic Gesture». Р. 281. Cм. также: Davydov S. From «Dominant» to «Semantic Gesture» // Jackson R. L., Rudy S. (Еds.) Russian Formalism: a Retrospective Glance: a Festschrift in Honour of Victor Erlich. New Haven: Yale Center for International and Area Studies, 1985. Р. 95–114; Hausenblas K. Концепция высказывания в трудах «Пражской школы» классического периода // Revue des études slaves. 1990. Vol. 62. № 1–2. С. 211–217.

См.: Flaker А. Эстетический вызов и эстетическая провокация // Russian Literature. 1988. Vol. XXIII. Р. 89–100.

Erlich V. Russian Formalism: History, Doctrine. The Hague: Mouton, 1965. Р. 177.

См.: Faryno J. Введение в литературоведение. Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1991. С. 207.

Cм.: Тырышкина Е. В. Декаданс – авангард – постмодернизм: трансформация эстетического дискурса // Moderna. Avantgarda. Postmoderna. Litteraria Humanita. Brno: Masarykova Univerzita, 2003. С. 63–68.

О группе, связанной с Кабаковым и его кругом, см., в частности: Jackson M. J. Experimental Group: Ilya Kabakov, Moscow Conceptualism, Soviet Avant-Gardes. Chicago: University of Chicago Press, 2010. О дальнейшем развитии этого течения см.: Esanu O. Transition in Post-Soviet Art: The Collective Actions Group Before and After 1989. Budapest; New York: Central European University Press, 2012. См. также: Bobrinskaya E. Moscow Conceptual Performance Art in the 1970’s // Rosenfeld A. (Еd.) Moscow Conceptualism in Context. New York: Zimmerli Art Museum at Rutgers University, Prestel & Zimmerli Art Museum, 2011. Р. 154–177.

См.: Иоффе Д. К вопросу о текстуальности репрезентации художественной акции. Постсемиозис Андрея Монастырского в традициях московского концептуализма // Токарев Д. В. (Ред. и сост.) Невыразимо выразимое: экфрасис и проблемы репрезентации визуального в художественном тексте. М.: Новое литературное обозрение, 2013. С. 210–229.

См.: Felix Z. Ilya Kabakov: Der Text als Grundlage des Visuellen. The Text as the Basis of Visual Expression. Köln: Oktagon, 2000.

См.: Тупицын В. «Другое» искусства. M.: Ad Marginem, 1997. C. 107.

Cм. о том, в частности: Heiser J. Moscow, Romantic, Conceptualism, and After // Groys B. (Еd.) Moscow Symposium: Conceptualism Revisited. Berlin: Sternberg Press. 2012. Р. 145–170.

Сорокин В. Г. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. М.: Ad Marginem, 1998. С. 524.

Там же. С. 525. См. также: Вакамия Л. Отвратительное у Сорокина // Новое литературное обозрение. 2013. № 120. С. 243–253.

См. об этом: Иоффе Д. К вопросу о радикальной эстетике Второго русского авангарда // Новое литературное обозрение. 2016. № 140. С. 287–311. Вопросы идеологического в авангарде были нами исследованы и в нескольких других работах: Ioffe D. The Notion «Ideology» in the Context of the Russian Avant-Garde // Cultura: International Journal of Philosophy of Culture and Axiology. 2012. Vol. 9 (1). Р. 135–154; Idem. The Tradition of Experimentation in Russian Culture and the Russian Avant-Garde // White F., Ioffe D. (Еds.) The Russian Avant-Garde and Radical Modernism. Boston: Academic Studies Press, 2012. Р. 454–467.

Сорокин В. Указ. соч. С. 529.

Пер. В. Левика. См.: Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 51.

См.: Сорокин В. Указ. соч. С. 560.

См. об этом: Klebanov M. Sergej Kuriokhin: The Performance of Laughter for the Post-Totalitarian Society of Spectacle. Russian Conceptualist Art in Rendezvous // Russian Literature. 2013. Vol. 74. № 1–2. Р. 227–253.

См.: Марусенков М. Абсурдопедия русской жизни Владимира Сорокина: Заумь, гротеск и абсурд. СПб.: Алетейя, 2012. C. 45.

См. об этой теме две первопроходческие работы британского слависта Дэйвида Гиллеспи: Gillespie D. Vladimir Sorokin and the Norm // McMillin A. (Ed.) Reconstructing the Canon: Russian Writing in the 1980s. Amsterdam, Harwood, 2000. Р. 299–309; Idem. Sex, Violence and the Video Nasty: The Ferocious Prose of Vladimir Sorokin // Essays in Poetics: The Journal of the British Neo-Formalist Circle. 1997. Vol. 22. Р. 158–175. См. также статью Серафимы Ролл: Roll S. Stripping Socialist Realism of Its Seamless Dress: Vladimir Sorokin’s Deconstruction of Soviet Utopia and the Art of Representation // Russian Literature. 1996. Vol. 39. № 1. Р. 65–78.

Норма выступает также и как метафора пропаганды и идеологического прессинга режима.

Сорокин В. Указ. соч. С. 7.

Там же. С. 197.

Там же. С. 264.

Подобного рода шоковый опыт может быть также соположен с феноменом травмы, как показывает статья Эллен Руттен: Rutten E. Art as Therapy: Sorokin’s Strife with the Soviet Trauma across Media // Russian Literature. 2009. Vol. 65. № 4. Р. 539–559.

См.: Смирнов И. П. Видимый и невидимый миру юмор Сорокина // Место печати. 1997. № 10. (http://www.srkn.ru/criticism/smirnov1.shtml). См. также: Липовецкий М. Сорокин-троп: карнализация // Новое литературное оозрение. 2013. № 120. С. 225–242.

Об этом тексте см., в частности, эссе: Ohme A. Iconic Representation of Space and Time in Vladimir Sorokin’s Novel The Queue (Ochered’) // Müller W. G., Fischer O. (Еds.) From Sign to Signing: Iconicity in Language and Literature. Vol. 3. Amsterdam: Benjamins, 2002. Р. 153–165.

См. об этом: Иоффе Д. Смерть автора как проблема. Скриптор, функции и общий вопрос понимания литературного текста // Миргород (Лозаннский университет). Т. 1. 2008. С. 93–108.

Для Сорокина была важна эстетика Бартова (а косвенно и Барта) – в особенности для его ранних текстов. См.: Вольтская Т. Аркадий Бартов // Радио Свобода. 2010. 21 апреля (http://www.svoboda.org/a/2020062.html). См. также: Соколов Б. Моя книга о Владимире Сорокине. М.: АИРО-XXI, Пробел-2000, 2005. Аркадий Бартов сочетает в своем псевдонимном имени три разнонаправленных вектора культурной пародии: этимологически еврейский «Праведный сын, владетель счастия» (бар тов); но также это и самозваный теоретик-последыш Ролана Барта, а кроме того наследник «простого» творчества Агнии Барто, как бы перевернутого на новый лад.

Сорокин В. Указ. соч. С. 305.

Здесь можно вспомнить и многие «вне-авторские» концептуалистские экзерсисы Льва Рубинштейна. См.: Иоффе Д. Интервью с Львом Рубинштейном // Сетевая Словесность. 2004. 9 июля (http://www.netslova.ru/ioffe/lr.html).

См.: Сорокин В. Указ. соч. Т. 2. С. 252.

См.: Сорокин В. Указ. соч. Т. 2. С. 527.

Якобсон как раз примерно в это время (в 1982 году) ушел из жизни в возрасте 85 лет. Можно предположить, что этот символический год является концом не только физического существования Якобсона или Брежнева, но и началом конца самого романа как традиционного жанра нашей славистической словесности.

См.: Сорокин В. Указ. соч. Т. 2. С. 265.

См. об этом, в частности: Энгель К. Кошмарный рай. Пустой центр в Сердцах Четырех Владимира Сорокина // Russian Literature. 2004. Vol. 56. Р. 55–78. См. также: Pavlenko A. Sorokin’s Soteriolog // Slavic and East European Journal. 2009. Vol. 53. № 2. Р. 261–277. Кроме того, см.: Vladiv-Glover S. Vladimir Sorokin’s Post-Avant-Garde Prose and Kant’s Analytic of the Sublime // Burkhart D. (Hg.) Poetik der Metadiskursivität: Zum postmodernen Prosa-, Film- und Dramenwerk von Vladimir Sorokin München: Sagner. 1999. S. 21–35 (Welt der Slaven. Sammelbände 6); Uffelmann D. Led tronulsia: The Overlapping Periods in Vladimir Sorokin’s Work from the Materialization of Metaphors to Fantastic Substantialism // Landslide of the Norm: Language Culture in Post-Soviet Russia: Slavica Bergensia. 2006. Vol. 6. P. 108–127.

См.: Сорокин В. Указ. соч. Т. 2. С. 789.

См. подробнейший анализ в: Шапир М. О звукосимволизме у раннего Хлебникова («Бобэоби пелись губы…»: фоническая структура) // Vroon R., Malmstad J. E. (Eds.) Культура русского модернизма / Readings in Russian Modernism. Honor Vladimir Fedorovich Markov / UCLA Slavic studies. New Series. Vol. I. M.: Nauka. Oriental Literature Publishers, 1993. C. 299–307.

См.: Хлебников В. Собрание сочинений. Драматические поэмы. Драмы. Сцены. Т. 4. М.: ИМЛИ, 2003. С. 276.

Ту же смысловую эстетику животного пограничья эксплуатирует в серии сюрреалистически макабрических фильмов о приматах и людях Евгений Юфит. Укажем на «Папа умер Дед Мороз» (1991) и на «Прямохождение» (2005) в качестве характерных примеров. См. описание этого приема, включая обзор научной литературы по этой относительно редкой теме, в нашей статье: Ioffe D. Le cinéma pathographique d’Evgueni Youfit: l’humour du stiob carnavalesque et au-delа // Zvonkine E. (Ed.) Cinema russe contemporain: (R)évolutions. Paris: Presses Universitaires du Septentrion, 2017.

Хлебников В. Указ. соч. С. 276.

См.: Крутоус В. П. Ян Мукаржовский: Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве // Эстетика и теория искусства XX века. M.: Государственный институт искусствознания; Прогресс-Традиция, 2007. С. 487–490.

О преднамеренности и непреднамеренности у Мукаржовского в аспекте литературной ценности см. также работу Юрия Стридтера: Striedter J. Literary Structure, Evolution, and Value: Russian Formalism and Czech Structuralism Reconsidered. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989.

См.: Крутоус В. П. Указ. соч. С. 487.

См.: Там же.

Разумеется, только в глазах реципиента, а не с точки зрения автора, где все кажется абсолютно преднамеренно.

См.: Крутоус В. П. Указ. соч. С. 490.

Сорокин В. Указ. соч. Т. 1. С. 524.

Там же.

По крайней мере, в том виде, как ее в свое время описал Виктор Шкловский: Шкловский В. Искусство как прием // Сборники по теории поэтического языка. Вып. II. Пг., 1917. С. 3–14.

См. дополнительные соображения в: Калинин И. Владимир Сорокин: ритуал уничтожения истории // Новое литературное обозрение. 2013. № 120. С. 254–269.

См.: Иоффе И. И. Из книги Синтетическая История Искусств // Иоффе И. И. Избранное: 1920–1930-е гг. / Ред. – сост. М. С. Каган, И. П. Смирнов, Н. Я. Григорьева. СПб.: Петрополис, 2006. С. 262.

См.: Бобринская Е. Русский авангард как историко-культурный феномен // Авангард в культуре XX века (1910–1930 гг.). Теория. История. Поэтика. М.: ИМЛИ РАН, 2010. C. 5–65; Гройс Б. Концептуализм – последнее авангардное движение // Художественный журнал. 2008. № 70. С. 53–59.

См.: Бобринская Е. Концептуализм и русский авангард. Поле действия. Московская концептуальная школа и ее контекст. 70–80-е годы XX века. М.: Фонд культуры «Екатерина», 2010; Дёготь Е. Другое чтение других текстов: Московский концептуализм перед лицом идиоматического документа // Новое литературное обозрение. 1996. № 22. C. 243–251.

О неоавангарде в компаративном измерении см. содержательный сборник: Veivo H. (Еd.) Transferts, appropriations et fonctions de l’avant-garde dans l’Europe intermédiaire et du Nord. Paris: Harmattan, 2012.

См.: Poggioli R. The Theory of the Avant-Garde. Cam. Mass.: Harvard University Press, 1968. См. также: Bürger P. Theory of the Avant-Garde. Minneapolis. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984.

Итальянский футуризм Маринетти выступает здесь как некое характерное исключение.

См.: Ioffe D. The Notion «Ideology» in the Context of the Russian Avant-Garde. Р. 135–154.

См.: Blair S. Modernism and the Politics of Culture // Levenson M. (Еd.) The Cambridge Companion to Modernism. Cambridge: University Press, 2003. Р. 157.

О русском стёбе как об уникальной форме гротескной суггестивной иронии в последние годы опубликован ряд работ: Yurchak A. Everything Was Forever, Until It Was No More. The Last Soviet Generation. Princeton: University Press, 2005 (Сh. 7); Yoffe M. The Stiob of Ages: Carnivalesque Traditions in Soviet Rock and Related Counterculture // Russian Literature. 2013. Vol. 74. № 1–2. Р. 207–225; Klebanov M. Op. cit. Стёб и московский концептуализм был также описан нами в относительно недавней работе (на материале концептуалистской музыки и сонорной поэзии): Ioffe D. The Birth of Moscow Conceptualism from the Musical Spirit of the Russian Avant-Garde. The Soundscapes of Moscow Conceptualism and its Sonoric Theatre of the Absurd // Barras R., Höhn S., Ittensohn M. (Hg.) Ursprünge – Origines – Origins / Variations. Literaturzeitschrift der Universität Zürich. 2016. Vol. 24. S. 61–77.

См.: Рыклин M. Террорологики II. Террорологики. Тарту; М.: Эйдос, 1992. C. 185–221. О терроре в контексте международного авангарда см.: Иоффе Д. Художественный террор радикального остранения как прагматика эстетического шока: авангард и сюрреализм // Террор и культура: Сб. статей по материалам международной научной конференции «Террор и культура» / Под ред. Т. С. Юрьевой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2016. C. 114–123. См. также: Дёготь Е. Террористический натурализм. М.: Ad Marginem, 1998.

Cм. об этом в: Burkhart D. Culture as Memory: On the Poetics of Milorad Pavić // Review of Contemporary Fiction. 1998. Vol. 18. № 2. Р. 164–171.

См.: Гланц Т. Психоделический реализм // Новое литературное обозрение. 2001. № 51. С. 263–280.

Osmond H. A Review of the Clinical Effects of Psychotomimetic Agents // The Pharmacology of Psychotomimetic and Psychotherapeutic Drugs. Annals of the New York Academy of Sciences. 1957. Vol. 66. P. 418–434.

Ср.: «Сходства между миром психоделических видений и миром литературного воображения весьма многочисленны, убедительны и существенны, так что по сути они разделяют общий модус существования и восприятия» – Durr R. A. Poetic Vision and the Psychedelic Experience. Syracuse, NY, 1970. P. VII.

Lejeune P. Le Pacte autobiographique. Paris, 1975.