Это падение - стр. 22

– Видела галерею в конце кампуса, мимо которой мы проходили? – спрашиваю я.

Роу пожимает плечами и, жуя, прикрывает рот салфеткой – слишком большой кусок сделала.

– Да, – невнятно мычит она с набитым едой ртом.

Фантастическая девушка.

– Ясно, – смеюсь я и, глядя на нее с улыбкой, откусываю от бургера гигантский кусок, чтобы тоже говорить с набитым ртом. – У них фыстафка на фледущей неделе. Хошь пойти?

Роу перестает жевать, приподнимает плечи и устремляет на меня недоуменный взгляд.

– Чего?

Я прожевываю свой кусок и снова смеюсь. Поняв, что я дразню ее, она заливается румянцем. Таким пунцовым, что я начинаю жалеть о своей выходке. Но тут Роу удивляет меня: засовывает в рот горсть картошки фри, делает огромный глоток содовой и ест с открытым ртом, глядя мне прямо в глаза.

– А-а-а, фыстафка. Хочу-у-у.

На последнем слове она не выдерживает и заливается смехом, прикрывая рот салфеткой, чтобы из него не вывалилась еда. Но я услышал достаточно – то, что хотел. Она пойдет. А значит, я завладел ее вниманием, по крайней мере, на следующую неделю.

Я умудрилась поесть, ни разу не запаниковав. И на обратном пути чем больше мы общались, тем комфортнее я чувствовала себя в обществе Нейта. Он казался мне привычным и близким, будто мы с ним с детства знакомы и сейчас просто делимся новостями.

Может, именно поэтому я акцентировала все внимание на нем. Спросила о бейсболе и узнала, что Нейт начал заниматься им в детской секции, в три года. Его брат тоже раньше играл. В разговорах о бейсболе Нейт упомянул, что Тай бегал и играл вместе с ним. Должно быть, что-то случилось, раз теперь он в инвалидном кресле, но спрашивать об этом я постеснялась.

Нейт рассказал мне о своем родном доме и спросил меня о моем. Луизиана с Финиксом[9], похоже, мало чем отличаются, разве что влажностью. Я делилась историями из раннего детства. Рассказала о стыдобищной истерике, которую устроила в свое первое посещение детского сада, – я отказалась раскрашивать картинки, и воспитательница позвонила моему папе, чтобы он забрал меня домой; и о первом медленном танце с мальчиком, после которого впервые сделала короткую стрижку – мальчишка, танцуя, надул из жвачки пузырь, и тот прилип к моим волосам.

Нейт, казалось, запоминает все, что слышит обо мне. И мне хотелось продолжать говорить, рассказывать ему о себе еще и еще. На ум приходили истории, которыми я могла бы с ним поделиться. Но они все были о Бетси и Джоше. Нейту эти истории ни к чему, и я не готова их рассказать.

Его брат ждал нас у лифта, поэтому я поднялась наверх одна. Всего несколько секунд один на один со своими мыслями, и, переполненная сомнениями, я пообещала себе отдалиться от Нейта: пусть не питает ложных надежд и не думает, что я дам ему больше, чем могу. Нельзя забывать о том, что Нейт, как и Кэсс, – мой новообретенный друг. Какие бы чувства он у меня ни вызывал.