Это останется с нами - стр. 25
«Не могу ответить, я в больнице».
«Что произошло?»
«Был приступ, он в коме. Мне страшно…»
Белла часто рассказывает об отце. Мать умерла два года назад, и у Беллы не осталось никого, кроме папаши. «Я не переживу, если его не станет!» – то и дело повторяет она.
«Ты мне нужен, Тео».
«Хочешь, приеду?»
Кто-то стучит в дверь. Это наверняка Филипп, так что придется выйти, но Белла отвечает:
«Не сейчас. У меня утром украли кредитную карту, а еще требуют двести евро за папину операцию. Можешь прислать купон PCS?»
У меня скручивает живот, я спрашиваю, что такое «купон PCS», хотя ответ уже знаю.
«Сходи в табачную лавку, спроси купон на двести евро, они дадут тебе код, а ты перешлешь его мне».
«Ладно, Белла. Сейчас займусь».
Филипп барабанит в дверь, но я не могу вот так сразу взять себя в руки. Меня «поимели», а я не понял, хотя слышал кучу историй о мошенниках с сайтов знакомств. Ну как можно быть таким придурком?! Достаточно нежного «люблю тебя», и меня можно брать голыми руками. Я растекаюсь как снеговик от контакта с любовью. За это меня Манон и бросила. Она считала, что я «слишком милый». Когда мы познакомились, я все время орал и любил подраться, но как только начал писать ей комплименты, собирать и дарить цветы, спорить, если мне не нравился ее тон, она ушла, забрав с собой приличный кусок моего сердца.
В дверь колотят что было сил. Я выхожу и вижу Филиппа со скрещенными на груди руками.
– Жаль, ты не гадишь нефтью, стал бы миллионером!
Лейла прикрывает рот ладонью, чтобы не расхохотаться, а Натали ржет во все горло за прилавком. Молча прохожу мимо них на рабочее место. Да пошли они все…
18
Ирис
– Это ты, шлюшка?
– Кто же еще!
Мадам Болье рада мне: с тех пор как я узнала о ее любви к «Скраблу», мы играем. Из-за ее проблем с мозгами правила упростились: слова можно ставить какие угодно и куда вздумается. Иногда она спрашивает, что значит какое-нибудь слово, и я придумываю ответ. «Питвоб» – оранжевый тропический цветок, «мукир» может случиться на людях в жару, а «зуб» – это маленький зебреныш.
Она наблюдает за мной, пока я хлопочу по хозяйству. Сначала я думала, это «надзор», но потом поняла – нет, театральное действо, а ваша покорная слуга – балерина с пипидастром[17]. Мадам Болье одержима навязчивым страхом насчет своего нижнего белья и каждые три минуты спрашивает, достаточно ли у нее «штанишек». Я отвечаю: «Не тревожьтесь, все панталоны лежат в шкафу, на третьей полке». Она довольно кивает, но еще через три минуты диалог повторяется. Дочь моей подопечной я видела всего несколько раз, и она всегда рассказывала, какой энергичной и крепкой была «мамочка» до болезни. «Она участвовала в движении за права женщин, решилась на развод, создала свое предприятие и наняла на работу тридцать человек. Мама была гранд-дамой, и я просто не могу видеть ее в таком… жалком состоянии!»