Это не любовь - стр. 26
Раздражало ещё и то, что у Инны, у этой со всех сторон правильной зануды, тоже появился кавалер. Такой себе, не очень, Юлька бы на него и не взглянула. Долговязый, тощий с прямым пробором, как у попа, и, главное, ещё более занудный. От их нечаянно услышанного разговора стало тоскливее, чем на лекциях по политологии, на которых половину потока неизменно клонило в сон.
Но не в этом суть, а в том, что у всех кто-то есть. Все с кем-то, а она – одна.
Летом это её не тяготило, а сейчас изрядно добавляло мрачных тонов к разгулявшейся депрессии. Была даже мысль с кем-нибудь замутить, просто чтоб развеяться. Однако и знакомиться тоже не тянуло.
22. 22
Весь четверг кто-то упорно названивал, но Юлька тоже упорная – не отвечала. Вызовы с незнакомых номеров она и в лучшие-то времена не часто принимала. Однако в пятницу, буквально с половины восьмого телефон вновь стал надрываться. Спросонья, не разлепляя глаз, Юлька взяла трубку. И это оказалась староста группы, Любка Золотарёва.
– Аксёнова, ну наконец-то! До тебе не дозвонишься. Ты там как вообще? Жива-здорова?
– Тебе чего? – буркнула Юлька, жалея, что забыла отключить звук.
– Ничего. Тебя в деканат вызвали. Сегодня в двенадцать тридцать должна явиться. Если болела, бери справку…
Юлька отключилась. Она и правда ведь болела, и до сих пор болеет. Не телом, а душой. Ей же плохо, значит – больна. Но в деканате этого не скажешь. И не пойти нельзя.
Роман Викторович Волобуев, декан, известный самодур. Не явишься – воспримет как личное оскорбление и всё сделает, чтобы вышвырнуть.
У деканата подпирали стенку ещё два лоботряса с одинаково тоскливыми лицами. Тоже, видать, отличились.
Волобуева побаивались у них и безгрешные. Те, кто у него учились, шли на его пары, как на Голгофу. А уж те, кого он вызывал к себе на ковёр за провинность, больше напоминали мучеников накануне казни. А всё потому что выволочки он делал такие, что и заикой можно остаться. А если уж совсем не в духе, мог подать ректору на отчисление несчастного.
Вот все и тряслись, гадая, в каком декан настроении. И если бы не спасительная хандра, Юльку тоже потряхивало бы.
Парней разбирали первыми. Из-за плотно закрытой двери доносился раскатистый бас Волобуева. Отчитывал он с душой, обстоятельно, долго, так что придётся ждать и ждать. С другой стороны, израсходует гнев на них – ей меньше достанется.
Так и получилось – Волобуев выглядел усталым и не столько злым, сколько раздражённым.
– Аксёнова? Почему столько пропусков?
– По семейным обстоятельствам.
– Месяц, считай, прошёл, а тебя некоторые преподаватели в лицо ни разу не видели. Скоро аттестация, и ты её не пройдёшь. Положеньице у тебя зыбкое. А завалишь вторую аттестацию – отчислим за академическую неуспеваемость. Даже до сессии не допущу. Ясно?