Это мой ребёнок! - стр. 8
— Вика! — верещал полный мужчина с белым, как бумага, лицом, протягивая телефон. — Произошло крушение! Лайнер, которым путешествовала Виктория, налетел на скалы! Много погибших и пропавших без вести!
Алексей одним прыжком оказался рядом и выхватил из его рук трубку:
— Алексей Батурин. Слушаю.
— Прошу прощения, господин Батурин, — скрипучий голос женщины с небольшим акцентом резанул слух. — Вашу сестру пока не нашли и… не опознали. К сожалению, мы ещё продолжаем вытаскивать трупы…
Чувствуя, как бешено стучит пульс, Алексей рявкнул:
— Я вылетаю немедленно, — и повернулся к шофёру: — Готовь мою машину.
Его сестра не могла погибнуть… Не могла утонуть… Она прекрасно плавает… Она сильная!
Алексей бросился к двери.
— Найди её, слышишь! — крикнул Батурин-старший вдогонку. — Найди, и я включу тебя в завещание!
***
Невыспавшийся Алексей с тревогой смотрел покрасневшими глазами на двери палаты. Там, по словам доктора, лежала одна из последних спасённых — девушка с тёмными волосами, которая ещё не пришла в себя, но ждать Батурин не собирался. Он уже обошёл и осмотрел почти всех выживших молодых женщин. Среди них не было Виктории. Сопровождавший его доктор сокрушённо развёл руками: «Сожалею. Возможно, вам нужно послать запрос на опознание тел». Алексей отмёл это предложение. Там уже работал его человек. Если бы он что-нибудь выяснил, сразу бы позвонил. Оставалась последняя палата… и последняя надежда.
— Прошу вас, — темнокожая медсестра распахнула перед ним дверь. — Только, пожалуйста, не тревожьте пациентку. Она ещё не пришла в себя после дозы снотворного.
Батурин проследовал в палату.
На больничной койке, уткнувшись лицом в подушку, лежала молодая женщина. Затаив дыхание, Алексей приблизился к постели. Сердце тревожно нервно билось в груди, то пропуская удар, то пуская вскачь. Пиканье неизвестных медицинских приборов лишь усиливало напряжение. Взгляд мужчины упал на собранные в нелепый пучок волосы, спустился ниже на мочку изящного уха и простую маленькую серёжку в форме берёзового листика. Вспотевшие руки сжались в кулаки. Не она! Его сестра никогда не носила дешёвых украшений…
Не помня себя от отчаяния, он попытался приподнять подушку.
— Что вы делаете? — раздался гневный шёпот стоявшей позади медсестры.
— Мне нужно убедиться…
Лежавшая перед ним девушка что-то пробормотала и повернулась в его сторону. У Батурина перехватило дыхание. Бледное лицо Виктории не могло принадлежать другой. «Жива! Жива!» — громко выстукивало в груди. Но едва он произнёс её имя, как резинка, сдерживающая в тугом пучке густые пряди волос, лопнула. Тёмно-каштановые локоны девушки рассыпались по подушке, являя резкий контраст с белизной постельного белья.