Это мое имя - стр. 8

Почтительным жестом Брагин пропустил старичка в лифт первым. В кабине Илья демонстративно вдохнул полной грудью.

– После вашей вывески, Лев Аркадьевич, здесь стало заметно легче дышать.

– Я очень этому рад, особенно как преподаватель русского языка, – Лев Аркадьевич не скрывал гордости, хотя был по природе скромным человеком. – Это значит, что все жители нашего подъезда поголовно, включая домашних животных, умеют читать.

– Да, народ у нас начитанный, – подтвердил Брагин, – интеллигентный. А интеллигентный человек под табличкой гадить не будет. Он себе для этого другое место найдет, без таблички.

Лифт затормозил на первом этаже, издав, как обычно, звук, похожий на визг перепуганного слона.

– Удачного вам дня, Лев Аркадьевич! – попрощался Илья.

– Берегите себя, Илья Федорович! – донеслось в ответ.

Прилично одетый пятиклассник Петя сидел за пианино. Он напряженно всматривался в раскрытую на пюпитре нотную тетрадь, стараясь сыграть без ошибок. Маша стояла рядом и наблюдала за четкими, но механическими движениями детских пальцев. Когда пятиклассник закончил, Маша подсела рядом.

– Молодец, Петенька, очень чисто сыграл, – похвалила она. – Ты знаешь, когда Шопен писал этот ноктюрн, он уже был неизлечимо болен. Но больше всего он страдал не от самой болезни, а от мысли, что навсегда потеряет свою любовь. Неизбежность и невозможность что-либо изменить – вот что самое страшное для человека.

– Как он вообще мог тогда писать музыку? – неподдельно удивился Петя. Его всегда поражала способность некоторых взрослых работать во время болезни. – Я, когда болею, даже телевизор смотреть не хочу. Лежу и страдаю, как Шопен.

Маша улыбнулась и положила руки на клавиши.

– Попробуй сыграть так, как если бы тебе хотелось плакать и кричать от отчаяния, но ты бы скрывал это в себе, чтобы не не расстраивать любимого человека.

Маша начала играть. Она знала, что когда-нибудь Петя сам почувствует в музыке то, чему не научит ни одно репетиторство. Раздался телефонный звонок.

– Извини, Петенька, – Маша поднялась со стула, – одну секундочку.

Она вышла в коридор и подняла трубку.

– Алло!

– Машенька, я сегодня немного задержусь, – на проводе был Брагин. – Паровой котел барахлит, нужно починить.

– Хорошо, поняла, – ответила она, понизив голос. – У меня сейчас занятие. Ждем, без тебя не ужинаем.

– Постараюсь по-быстрому. Думаю, часа за два управлюсь. Люблю, – донеслось на прощание.

Маша улыбнулась в трубку.

– И я тебя тоже.

֎֎֎

Если вы обладаете тонкой душевной организацией, то работа в любой котельной вызовет у вас рано или поздно легкое эмоциональное расстройство. Та, в которой трудился Илья Брагин, могла нанести неподготовленному человеку тяжелый психический урон. Это была самая старая работающая на угле котельная в городе. Если бы котельные оценивали по комфорту, как гостиницы, то ей бы вручили вместо звезд пять могильных крестов, поскольку человек, входящий сюда, хоронил себя для общества. Здесь брали тех, у кого не было либо желания, либо возможности работать в другом месте.