Это было в войну… - стр. 6
Неонилла, медленно и тщательно пережевывая хлеб с салом, с содроганием вспоминала, как страшно вырабатывался этот блокадный навык, когда по карточкам постепенно стали выдавать все меньше и меньше хлеба.
Она никогда не забудет, как на серо-желтых картонках хлебных карточек, расчерченных на квадратики с числами месяца, постепенно убывала цифра суточной нормы…
Сначала, когда восемнадцатого июля сорок первого года впервые ввели хлебные карточки, на внучек и на нее, как на иждивенку мужа, выдавали по четыреста граммов хлеба в сутки. Но со второго сентября сократили эту норму до трехсот граммов.
А после того, как восьмого сентября вокруг Ленинграда сомкнулось блокадное кольцо и немцы впервые совершили массированный авианалет на город, норму еще убавили. И с двенадцатого сентября ей уже полагалось только двести пятьдесят граммов, но на детей оставили прежние триста граммов.
А потом было еще три и уже гибельных урезания нормы… С них в городе и начался повальный голод, убивающий людей десятками тысяч: с первого октября норма снизилась до двухсот граммов, с тринадцатого ноября – до ста пятидесяти граммов, а с двадцатого ноября – до фатальных ста двадцати пяти граммов, когда буханка делилась уже на семь человек.[3] Потом норму начали увеличивать, подняв ее с двадцать пятого декабря до двухсот граммов, а после и выше, но они этого уже не застали – ее с внучками в почти полумертвом состоянии эвакуировали из Ленинграда по Дороге жизни в ночь на двадцать седьмое декабря сорок первого года, вместе с другими членами семей сотрудников заводского конструкторского бюро, где работал ее муж.
Дорогу по замерзшему Ладожскому озеру Неонилла не запомнила, так как сидела в кузове, уткнувшись лицом в головки внучек, которых прижимала к себе, пытаясь укрыть от ледяного ветра. Мороз и так был под двадцать три градуса, а начавшаяся по пути пурга его еще и усугубила. Тента на машине не было из-за опасности попасть в полынью, когда пришлось бы быстро выскакивать из кузова, чтобы не уйти вместе с машиной под лед. Неонилла понимала, что если такое случится, то вряд ли ей хватит времени и сил спастись самой и спасти обеих внучек. Про себя она решила, что случись с ними такое, она постарается вытолкнуть девочек из машины подальше на лед, а там их уже подберут уцелевшие. Но потом, подумав, что девочки без нее все равно пропадут, запретила себе думать о смерти и стала молиться о благополучном завершении пути. Молитва отвлекла ее от дурных мыслей и укрепила.
Когда после нескольких долгих и томительных часов они выехали на другой берег Ладоги, трех человек из их машины достали уже окоченевшими… Неонилла потом сама долго не могла согреться на теплой печке в домике, куда их подселили перед дальнейшей дорогой.