Этика под ключ - стр. 28

Вещи, охваченные пламенем труда, если и сгорят в этом пламени, то лишь затем, чтобы, подобно птице Феникс, воскреснуть в качестве товаров. Исследовательской сверхзадачей Маркса является демонстрация того обстоятельства, что и вещи-товары, имманентно вписанные в стихию желания, и вещи – предметы труда (Gegenstande – собственно пред-меты, противостоящие человеку и создающие ему затруднения), и сам труд, развеществляющий и вновь опредмечивающий, – все это образует континуум, в котором нет абсолютно иного, а есть свое иное.

Итак, аналоги. Овеществленной, «массированной» энергии (mc^>2) противостоит та, которую удается извлечь, привести в актуальную форму Е; выглядят эти две реальности фазового перехода совершенно различно, в одном случае – процесс, в другом – несдвигаемая гора, но особенности их форматирования теснейшим образом связаны друг с другом, хотя взаимный переход и осуществляется с потерями. Мы можем сказать, что некоторый осадок, самая массированная масса, потеряна для процессуального существования; в свою очередь, определенная компонента энергии никогда не может быть овеществлена (материализована), и скорее всего, оба коэффициента должны иметь численное выражение и быть константами универсума (но не мультиверсума).

Процесс живого труда, извлекая соприродные себе, но овеществленные компоненты, преобразуя их в более удобную для развеществления форму – в стоимость, в товар, – всё же не может извлечь целиком все остатки-останки прежнего труда. Не говоря уже о дарах природы, и сама реальность труда как высшей человеческой активности не может целиком осесть в объективациях, она выбирает самую летучую, наименее материализованную и отягощенную форму, форму знаковых констелляций семиозиса.

Революционный ход, совершаемый новой онтологией, состоит в следующем. Традиционная противоположность (максимум различий) между веществом, обладающим предметностью, несдвигаемостью, объективностью и энергией, деятельностью, рассматривается как особенность восприятия. В большинстве случаев восприятие как раз сглаживает непримиримые сущности, в результате чего возникают важнейшие конструктивные иллюзии: отождествление знака и денотата (семиозис), счета и считаемого (время), но тут, наоборот, предмет и деятельность разведены как чужеродные реальности. Революция заключается в смене тезисов. Так, положение здравого смысла «деятельность есть некое свойство деятеля, которым он обладает» сменяется основополагающим тезисом онтологии пролетариата: предмет есть фаза самой деятельности.

Популярность Эйнштейна в Советской России в какой-то степени объясняется и тем, что теория относительности внутренне близка пролетариату. Пролетариат знает, что именно заключает в себе упрямая видимость противостоящих ему вещей-товаров, – и благодаря этому знанию он не желает смиряться с непреодолимым упрямством гравитации. Инстинктивно пролетариат прозревает в массе