Эти спутанные узы - стр. 7

Когда я узнала о лагерях, мне стало плохо. Финн рассказывал мне, что когда стражники золотой королевы ловили фейри теней на своих территориях, она отнимала детей у их родителей и помещала их в лагеря. Там она промывала им мозги – учила их, что Благие лучше, достойнее, и что Неблагие должны служить им.

Я нутром чувствовала, что эти лагеря – признак того, что золотым фейри нельзя доверять, но позволила Себастьяну успокоить меня сладкими речами и поверила, что он «выступает против» лагерей. Больше я не дам себя одурачить. Я не буду опускаться до уровня Себастьяна и зацикливаться на своих собственных проблемах, когда действительно способна помочь. Я не буду такой, как он, не стану закрывать глаза на злодеяния его матери. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь этим детям – хотя бы потому, что это нарушит планы Себастьяна и его матери.

Я застряла здесь. Я фейри. Но я не бессильна, и я никогда не буду такой, как они.

Я смертельно устала, и поэтому мне легко отгородиться от накрывающего меня потока мыслей. Я хочу уснуть вот так, чистая, на чистых простынях, но я заставляю себя надеть новую одежду. Я не хочу терять время на то, чтобы одеться, когда сработает ловушка. Мне нужно быть готовой к отъезду.

Я забираюсь в постель и засыпаю, едва моя голова касается подушки.

Мне снится темнота. Снится уютное одеяло сверкающих звезд. Снится голос Финна позади меня.

«Абриелла, каждая звезда на этом небе сияет для тебя»[1].

Трепет в моей груди превращается в хлопанье крыльев, и я лечу, парю в темном ночном небе. Мою ладонь сжимает крошечная ручка. Я даже не удивляюсь, когда оглядываюсь и вижу серебристые глаза Ларк и ее широкую улыбку. Племянница Финна и раньше приходила ко мне во сне, обычно чтобы о чем-нибудь меня предупредить или поделиться каким-то загадочным пророчеством. А сейчас я впервые понимаю, что это не сократит дни ее жизни. Проклятие золотой королевы было снято в тот момент, когда ее сын получил корону Неблагого двора. Теперь фейри теней могут использовать свои силы, не жертвуя своим бессмертием.

Что ж, предательство Себастьяна принесло хоть какую-то пользу.

Серебряная паутина на лбу Ларк светится, когда мы летим по усыпанному звездами ночному небу. Но затем мы внезапно снижаемся, и мирное ночное небо исчезает. Мы находимся в каком-то лазарете. Вдоль стен выстроились ряды кроватей, на которых лежат спящие дети.

– Они кажутся такими безмятежными, – шепчу я.

Ларк кривит губы, размышляя.

– В смерти и правда есть определенная безмятежность. Но за ней последует смута – если ты это позволишь.