Эта жизнь возврату и обмену не подлежит. Как построить будущее, о котором не придется сожалеть - стр. 13

Как могла она, из всех опрошенных людей, испытывать больше сожаления, чем наполненности? По словам Аарин, у нее было «базовое удовлетворение» своей жизнью. «У меня нет причин жаловаться». И все же ее переполняло сожаление. Она была сосредоточена не на том, как далеко она зашла, а скорее на том, как мало сделала по сравнению с тем, что, по ее мнению, могла бы. Что бы Аарин ни делала, она не могла избавиться от мысли, что не раскрывает своего потенциала. Когда она бралась за достаточно хорошо оплачиваемый проект, чтобы покрыть накладные расходы и заработную плату, она, как правило, не торопилась с поиском нового бизнеса и жалела об этом. Почему, спрашивала себя Аарин, она не наняла людей для одновременного выполнения нескольких проектов и не уделила себе больше времени для создания чего-то еще? «Все думают, что я такая крутая, – сказала она. – Но на самом деле я не та, кем кажусь. Большую часть времени я чувствую себя самозванкой, недостойной гонораров и похвалы, и всегда боюсь разоблачения».

Очевидно, что нам предстояло провести еще больше сеансов.

Я был удивлен, когда какой-либо из ответов в моем, произвольном и ненаучном опросе был похож на ответы Гюнтера и Аарин. Люди, которых можно было бы считать образцами самореализации, оказались измученными постоянным сожалением.

Я ожидал, что все они будут похожи на Леонарда, трейдера с Уолл-стрит, который был вынужден уйти на пенсию в возрасте сорока шести лет, когда его тип торговли с высоким уровнем заемных средств стал жертвой финансовых реформ Додда – Франка в 2009 году. Вот ответ Леонарда:

Я бы поспорил с тем, что позже Леонард будет огорчен преждевременным завершением своей карьеры и что его горечь перерастет в глубокое сожаление. Я спросил его, как он мог так себя чувствовать, учитывая, насколько был молод и сколь многого еще мог бы достичь.

Леонард сказал: «Я счастливый человек. Профессор статистики как-то сказал, что у меня есть небольшой дар. Я мог мысленно видеть темпы изменения доходности и процентных ставок. Поэтому я занялся торговлей облигациями – единственной сферой, где мне могли платить за этот небольшой талант. В итоге я оказался в фирме, где схема вознаграждения была чисто “платой за игру”. Если я получал прибыль, моя доля была прописана в контракте с точностью до копейки. Если прибыли нет – выходишь из игры. Я зарабатывал деньги каждый год и никогда не чувствовал себя недооцененным или обманутым. Я получал именно то, что заслуживал, и поэтому чувствовал себя полностью удовлетворенным. Это не только приятно, потому что показывает, какой путь я проделал, – это также приятно, потому что у меня все еще есть деньги». Леонард смеялся, когда говорил это и с восхищением удивлялся своей удаче.