Эта жестокая грация - стр. 51
Алесса в мгновение ока сбежала, пока он не превратился в «мужчину на балконе, который заметил, что ты на него пялишься».
Он спал на полу кладовки в таверне. Уж одну ночь достойного отдыха она ему обеспечить сможет. Очевидно, что ему сполна хватало борьбы с собственными демонами, и она точно не входила в их число.
Кроме того, это всего на одну ночь.
Двенадцать
Anche in paradiso non è bello essere soli.
Нет худшей пытки, чем одиночество в раю.
Алесса лежала в гробу.
Не мертвая. Пока нет.
Воздух, проникающий в ее легкие, был спертым, а адреналин – резкий и кислый – заструился по венам.
Она дернулась и резко проснулась, яростно мечась по кровати. Сжав руки в кулаки, отчего ногти впились в мягкую кожу ладоней, она ударилась о что-то теплое и твердое.
Раздался звук резкого вдоха. В слабом предрассветном свете Данте схватился за свою руку.
– Что ты делаешь?! – Алесса натянула одеяло до самого подбородка. – Я же предупреждала тебя! Не приближаться!
Он скорчил гримасу, размахивая рукой, словно ошпарил ее.
– Тебе снился кошмар. Я думал, ты навредишь себе.
– Так позволил бы навредить! – Ее слова, так похожие на те, что говорил Лоренцо, поразили ее в самое сердце. – Больше никогда так не делай!
Он глянул на нее потемневшими глазами.
– Поверь мне, не стану.
Услышав короткий стук в дверь, он жестом велел ей оставаться на месте и обогнул ширму. Несмотря на изначальное сопротивление, он отнесся к своей новой работе серьезно. Слишком серьезно.
Алесса натянула халат и последовала за ним.
Данте пялился на дверь, а в его руках лежала стопка одежды.
– Она сбежала. Горничная, или как ее там.
– Разве можно ее винить? – невинно задала риторический вопрос Алесса. – Ты устрашающий. Улыбайся почаще.
Он наградил ее многозначительным взглядом.
– Если тебе станет легче, от меня они тоже сбегают. – Она махнула в сторону ванной комнаты. – Можешь помыться там.
Данте поморщился, но направился в указанном направлении.
Она вовсе не имела в виду, что он грязный в прямом смысле этого слова, но любая попытка прояснить ситуацию добавила бы неловкости между ними, а потому Алесса прикусила язык. Если он намеревался обижаться на каждую мелочь, то это его проблемы. Она накрыла лицо подушкой и, только задействовав всю свою силу воли, не закричала в нее.
Рассвет на цыпочках крался по полу, и она отыскивала в себе энергию для наступающего дня. Совет уже наверняка собирался внизу, желая выслушать ее решение о назначении нового Фонте, вот только она не имела ни малейшего понятия о том, кого выбрать. Алесса с радостью бы вручила им список исключенных и предложила принять решение самим. Да, тем самым она выставила бы себя трусихой, но, по крайней мере, звалась бы трусихой, не несущей ответственности за очередной неверный выбор.