Эта жестокая грация - стр. 25
– Времени почти не осталось. Что если люди правы и она действительно не может…
– Просто верь, Рената. Боги нас бы не оставили. – Для человека, наслаждающегося оживленной беседой, Томо звучал слишком разгневанно. – И не поднимай эту тему впредь.
– Я не допускала такого исхода, – вздохнула Рената. – Но нам нужно обсудить варианты.
– Нельзя сбрасывать со счетов пятьсот лет традиций.
– Ох, значит, рисковать своим здоровьем, дабы не создать прецедент, – это нормально, а…
– Одно дело – нарушать правила, – прервал ее Томо. – Совсем другое – убить Финестру.
Шесть
Dai nemici mi guardo io, dagli amici mi guardi Iddio.
И враги человеку – домашние его.
За день до ее четырнадцатого дня рождения Алесса победила в догонялках и стала Финестрой. Два этих события между собой никак не связаны, но она частенько размышляла, избежала бы она случившегося, если бы продолжила читать книгу.
Один одноклассник, высоковатый для своего возраста и сложенный как детеныш буйвола, убедил девочек на школьном дворе, что пускай лучше они пытаются догнать его, а не наоборот, и школьницы тут же превратились в военных стратегов. Некоторые планировали украсть его поцелуй, но большинство хотели лишь повеселиться и поиграть в салочки.
Алесса не претендовала на звание самой быстрой бегуньи, да и не намеревалась побеждать, просто повернула за правильный угол в удачный момент. Или за неправильный угол в неудачный момент.
У ее цели, застигнутой врасплох, не оставалось никаких шансов, и секунду спустя она сидела у него на груди, охваченная радостью от победы, и не понимала, что делать дальше.
Тогда она коснулась его лба и заявила:
– Ты проиграл.
И он умер.
По крайней мере, так она подумала. Мальчишка корчился под ней в судорогах, его сухожилия натянулись, словно тетива лука, а между стиснутых зубов сочилась пена вперемешку с кровью. Он едва не откусил себе язык и до сих пор шепелявил, когда вступал с кем-нибудь в беседу. Не с ней, разумеется. Ее тотчас сопроводили в Цитадель, и когда они проходили мимо дома одноклассника, тот кричал так громко, что стража остановилась, чтобы отчитать его родителей. В то время стражу еще задевало неуважительное отношение к Финестре.
Адрик прибился к конвою, заверив всех, что он обязан доставить несколько драгоценных семейных реликвий, и всю дорогу до ее нового дома, радостно насвистывая мелодии, беззаботно перебрасывал ее чемодан из руки в руку.
Томо и Рената ожидали ее прибытия на ступеньках снаружи, и Адрик, завидев их, перестал дурачиться, отчего Алесса заставила себя рассмеяться, несмотря на печальное состояние. Возможно, она ощущала, что ее прикосновение не впервые причинило кому-то боль или что дар Богини обратится проклятием.