– Это просто потрясающе! – шепчет она.
Потрясающе! Именно так я в свое время сказал папе, когда он впервые привел меня на слэм.
Поборов в себе желание взять ее за подбородок и впиться губами в рот, я решаю все-таки подождать, пока мы останемся наедине. Но желание захватывает меня целиком, сердце явно не в ладу с разумом, и я наклоняюсь вперед, прижимаюсь губами к ее лбу и закрываю глаза. Пока на этом придется остановиться.
Мы сидим в обнимку и слушаем дальнейшие выступления. Она смеется, плачет, вздыхает, морщится от боли, словно проживая каждое выступление вместе с автором. Когда на сцену выходит последний участник первого раунда, я понимаю, что опоздал. Я хотел рассказать ей все до того, как дело примет серьезный оборот, но совершенно не ожидал, что это случится так скоро… Я зашел слишком далеко, и пути к отступлению отрезаны: я влюблен по уши.
Продолжая смотреть на сцену, я краем глаза слежу за Лейк, внимательно наблюдающую за тем, как выступающий настраивает микрофон. Затаив дыхание, она ждет начала выступления.
– Стихотворение называется «Очень длинное стихотворение», – объявляет поэт. Лейк смеется и подается вперед.
Смерть. Единственное, что неизбежно в этой жизни.
Люди не любят говорить о смерти, потому что
им становится грустно.
Они не хотят представлять себе, как жизнь будет
продолжаться без них:
все, кого они любили, немного погорюют,
но будут продолжать дышать.
Они не хотят думать о том, что жизнь будет
продолжаться без них,
их дети будут расти,
заключать браки,
стареть…
Они не хотят представлять себе, как жизнь будет
продолжаться без них:
их вещи продадут,
на медицинской карте поставят штамп «Завершено».
Их имена станут лишь воспоминанием для всех,
кого они знают.
Они не хотят представлять себе, как жизнь будет
продолжаться без них, поэтому не принимают смерть
заранее, предпочитая избегать этой темы,
надеясь и молясь о том, что она непостижимым
образом…
минует их.
Забудет о них,
пройдет мимо и заберет следующего в очереди.
Нет, они не хотели представлять себе, как жизнь будет
продолжаться…
без них.
Но смерть
никого
не забывает.
Поэтому они столкнулись лоб в лоб со смертью,
скрывавшейся под личиной автопоезда
в клубах тумана.
Нет.
Если бы они только успели подготовиться, принять
неизбежное, построить свои планы, понимая, что
на кону не только их жизнь.
По закону в девятнадцать лет меня могли считать
взрослым человеком, но
я чувствовал себя всего лишь
девятнадцатилетним.
И был совершенно не готов,
ошеломлен
тем, что в моих руках оказалась жизнь семилетнего
ребенка.
Смерть. Единственное, что неизбежно в этой
