Естественные эксперименты в истории - стр. 7

Вторая часть четвертого эссе представляет собой противоположную крайность: после камерного нарративного сравнения двух половинок одного острова мы беремся за крупномасштабное статистическое сравнение 69 тихоокеанских островов, а также сравнение влажных и засушливых областей на двенадцати из этих островов. Отправной точкой данного исследования служит романтическая тайна острова Пасхи, прославившегося сотнями опрокинутых гигантских каменных статуй. Почему на острове Пасхи в конце концов осталось меньше лесов, чем на любом другом острове Тихого океана? Почему практически все местные виды деревьев исчезли, а жителям, зависящим от древесины, пришлось терпеть тяжелые последствия этого? Но остров Пасхи – это лишь один объект в масштабном естественном эксперименте, поскольку степень обезлесения на сотнях тихоокеанских островов колебалась от крайней (как на острове Пасхи) до незначительной. База данных Даймонда включает в себя острова, рассмотренные Керчем в главе первой и населенные полинезийцами, а также острова, по которым расселились две родственных группы тихоокеанских народов (меланезийцы и микронезийцы). Поскольку рост деревьев и обезлесение зависят от множества факторов, было бы невозможно объяснить весь спектр результатов с помощью нарративного исследования одного или двух островов. Но поскольку для анализа было доступно большое количество объектов, это позволило обнаружить, что влияние на степень обезлесения оказывали девять различных независимых факторов. Некоторым из них Даймонд и его коллега Барри Ролетт вовсе не предполагали придавать какого-либо значения, пока не провели статистический анализ.

Более общий интерес для историков представляет возможность получить подобные выводы даже без точного измерения уровня обезлесения: Ролетт и Даймонд лишь приблизительно обозначили его по пятибалльной шкале от «серьезного» до «слабого». Историки часто стремятся понять события, которые трудно измерить, но которые можно хотя бы классифицировать по какой-нибудь шкале («большое», «среднее», «мелкое»). К услугам этих ученых – целая отрасль статистики, посвященная анализу таких вот оценочных нечисловых результатов.

Авторы остальных трех исследований – Нейтан Нанн (глава 5), Абхиджит Банерджи и Лакшми Айер (глава 6), а также Дарон Аджемоглу, Давиде Кантони, Саймон Джонсон и Джеймс Робинсон (глава 7) – описывают естественные эксперименты, в которых исторические последствия некоего масштабного возмущающего фактора (африканской работорговли, британского колониального господства в Индии и институциональных реформ, сопровождавших революционные завоевания французов, соответственно) поддаются сравнению, поскольку в каждом случае возмущение происходило в географически разрозненных регионах какой-то одной обширной территории. Поэтому, сравнивая области, затронутые возмущением, с остальными регионами этой территории, можно выдвинуть правдоподобную и поддающуюся проверке гипотезу о том, что общие социальные различия, наблюдаемые между этими двумя типами регионов, возникли на основе активности или неактивности возмущающего фактора, а не неких иных различий между ними. Если, однако, те и другие регионы «возмущались» каким-либо географически обоснованным способом (например, все регионы, затронутые возмущением, находились на юге или в горах на большой высоте), то столь же правдоподобной была бы гипотеза о том, что наблюдаемые социальные различия вызваны именно географическими причинами, а не наличием или отсутствием определенного возмущающего фактора. Конечно, все три исследования должны также обосновать направление причинно-следственной связи: в самом ли деле причиной наблюдаемых различий стали возмущающие факторы, или, быть может, инициаторы возмущения (соответственно, работорговцы, британские колонизаторы и французские завоеватели) выбрали конкретные регионы географически неоднородной территории из-за уже существовавших особенностей, которые и следует считать реальной причиной сегодняшних различий?