Есть только миг - стр. 5
Подгорный лежал в шезлонге и смотрел то на низкорослого, коренастого и лысоватого Ивана, нанизывающего мясо из большой эмалированной кастрюли на острые плоские шампуры, то на старые яблони вдоль забора, то на шебутного Александра, возившегося с костром на мангале. Павел наслаждался окружающей обстановкой. Представлял, как здесь уютно и красиво в период цветения яблонь, когда их ветки усыпают белые и розовые маленькие цветочки, и слышно постоянное жужжанье пчел. Подгорный, жил в многонаселенном спальном районе Санкт-Петербурга с развитой инфраструктурой, но сейчас начинал завидовать другу, который мог находиться в райских условиях вдалеке от шума и постоянной суеты. Коренной житель большого города, Павел, конечно же, к своим 35 годам не раз выезжал отдыхать на природу. Но такого чувства, как в настоящую минуту, он еще не ощущал, потому что отдыхал ранее на природе либо в палатке безо всяких удобств, либо в многолюдной гостинице, где не было атмосферы для уединения с мыслями (уединение с мыслями. А сейчас Паша поставил себя на место Александра и пришел к мысли, что впечатления от двухдневного выезда на рыбалку с палатками или недельного проживания в загородном отеле это совсем не то, что ощущает человек, живущий постоянно среди деревьев и цветов. Подгорный пока не мог для себя решить – хотел бы он поменять свою большую квартиру в питерской многоэтажке на подобный домик с участком, но лежа в шезлонге в живописном саду, он чувствовал небывалое спокойствие, комфорт и уют.
«А может быть, мне здесь так хорошо вовсе не из-за домика и этой чудесной зеленой травки, а из-за того, что мы опять вместе, как когда-то давно-давно? – размышлял Павел, пытаясь разобраться в своей душевной эйфории, – Ведь так приятно их видеть – Сашку и Ивана. Скучаю по ним, чертякам».
После того, как Подгорный покинул десять лет назад Москву и приехал домой в Санкт-Петербург, он не стал искать работу по полученной в институте специальности, а сразу устроился к знакомому бизнесмену и начал заниматься организацией железнодорожных поставок по всей России. Павел по сути своей отличался от Ивана и Александра большей физической леностью и инертностью, но был дисциплинирован, исполнителен, дружил с головой и недавно получил от босса в руководство отдельную фирму, о чем долгое время мечтал. Он любил командовать и указывать, что надо делать, но при этом прислушивался к мнению подчиненных, был коммуникабельным и добрым. Обожал шумные кампании, новые знакомства, посиделки и разговоры по душам.
С Александром Бурашевым и Иваном Кузнецовым Павла связывала давняя дружба. Вместе, когда-то в молодости, они учились в Московском авиационном институте, жили в общаге, гуляли по ночным клубам, подрабатывали грузчиками, чтобы не сидеть на шее у родителей и иметь возможность на свои деньги покупать девчонкам цветы, мороженое, шампанское и шоколадки. После окончания ВУЗа все трое пошли работать по специальности, устроились в Москве в конструкторское бюро, но через год сначала Бурашев уехал в Самару на родину, а потом и Подгорный отбыл в Санкт-Петербург. Только вятский парень Иван с его упорством, флегматичностью и непоколебимым душевным спокойствием, благополучно пережил период адаптации к столичной жизни и остался работать в московском конструкторском бюро. Благо его родной Киров от столицы был недалеко, и Иван часто ездил домой к родителям, когда становилось совсем тоскливо от низкооплачиваемой работы и бедной жизни в общежитии. Но, в конце концов, задержался Кузнецов в Москве, зацепился, выкарабкался в люди, перенес все невзгоды и печали. Не сломал его этот огромный, часто безжалостный к чужакам, мегаполис. А спустя некоторое время получил Кузнецов должность старшего инженера-конструктора, соответствующие регалии и повышение в зарплате, что позволило ему взять в кредит однокомнатную квартиру на окраине Москвы и полноправно представляться в незнакомых компаниях уже столичным жителем. Хотя коренные москвичи сразу определяли засланного казачка по его оригинальному вятскому быстрому говору. Однако Иван был скромен, стеснителен и не словоохотлив, больше любил слушать, чем говорить. Часами рассказывать Кузнецов мог только про звезды и самолеты, но эти темы среди его близких московских знакомых мало затрагивались и поэтому часто в больших компаниях Ивана даже не замечали.