Есть памяти открытые страницы. Проза и публицистика - стр. 11
– Ты помнишь слова Лао Цзы о знающем и совершенномудром? – спросил меня дед.
– Конечно. «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, тот не знает…»
– Ну да… Хотя есть и другой перевод: «Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия». Те, к кому ты обращался, не знали ответа на твой вопрос. Да, собственно, и не хотели знать. Они не желали знать даже о том, о чём говорили с такой убеждённостью и горячностью…
– И даже тот, в заячьей шапке?
– Да, и тот тоже. Он, по сути, ничем не отличался от тех, кого так пафосно обличал. Однако давай всё-таки вернёмся к твоему вопросу. Задавая его, ты заранее включил в него утверждение, что история роковым образом предопределена, и человек не в силах изменить ни одного предписания. А что если я тебе скажу, что ты перепутал причину со следствием?
– Но так как я думают многие из тех, кто размышляет об этом. В своё время даже Соломон утверждал, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
– Ты бы лучше подумал – отчего это так происходит. Возможно, тут дело в самом человеке, а не в судьбоносной книге истории, в которой, наверное, просто чистые пронумерованные листы. Как знать, может Провидению совсем неинтересно заниматься законами бытия, а Его больше привлекает человеческая душа, её чаяния, опасения и способы приложения себя в большом мире. И всё, что прописано и предопределено, касается только её. Посуди сам, наш вид существует уже несколько десятков тысяч лет, но сильно ли он изменился по своей природе? Преобразится он, изменится и то, что принято называть его историей.
Интуитивно я чувствовал правоту сказанного, только разве такой вопрос бы я хотел обсудить со своим дедом? Его сложная судьба интересовала меня гораздо больше, нежели отвлечённые мировоззренческие темы, которые уместно обсуждать в безразличном к тебе кругу экспертов. Сказано же мне было одним из участников импровизированных «прений»: «Хочешь знать, как зарождалось счастье, – мы расскажем. Спрашивай у нас». Вот именно об этом мне бы и хотелось расспросить деда, ведь он тоже – один из них.
Только Мироздание готово делиться безличным абстрактным знанием, но ревностно оберегает сокровенное, чем безраздельно владеет: тайнами судеб и человеческих душ. Лицо деда сделалось серьёзным, и я перестал узнавать его. К тому же светлая зала неожиданно выключилась, а тени вокруг начали заметно густеть. Я будто бы выходил из глубокой медитации: взгляд мой терялся в чёрной глубине коридора, в котором смутно угадывались текучие остроконечные пятна, очень похожие на лучистые тени, встретившие меня на лестничной площадке дома.