Если я буду нужен - стр. 48
– Отпусти, пусть валит.
Пацан вздрогнул, поднял лицо, и я его узнал. Дней десять назад он спер у тетки сумку в автобусе – хитрый, в рваных штанах, с голодными глазами. Да, таким дома не сидится. Если он вообще есть, этот дом.
– Эй! – возмутился Жир. – Мы́ его нашли.
– Вы нашли, а я забираю.
– Не имеешь права!
Он отвернулся, кивнул остальным – мол, бейте дальше, чего стоите.
Я влепил ему оплеуху. Кепка отлетела, на круглом затылке открылась смазанная зеленкой плешь. Под вопли Жира все побежали к сараям, смешно пригибаясь, будто я хотел в них стрелять.
– Ты не понял, что делаешь! – бесновался Жир, отряхивая с кепки грязь. – Отомщу, как два пальца!
– Уж не битыми ли стаканами ты мстишь? – тихо спросил я.
Жир замер, хрюкнул, потом решился:
– Может, и стаканами! Ты карманы-то проверяй.
Отлично, вот и прояснилось – Жирова работа. Куртка тогда лежала на ящике у крыльца, я только сейчас это вспомнил. А он копал рядом, злился и думал, как меня наказать. Придумал, гаденыш. Надо было врезать ему сильнее, до звона по всему Брошенному краю. Но, в принципе, хватало оплеухи и напрочь испорченной игры.
– Чеши отсюда, хренов диверсант, – усмехнулся я, а мелкому бросил: – Вставай.
Жир выругался и вразвалку пошел по пустырю – вроде как ничего не боится и спину не прикрывает. Но я знал, что он трясется от страха, и с трудом удерживался от того, чтобы пугнуть его вдогонку.
Мелкий по-прежнему сидел в липкой жиже, только реветь перестал. Колючие глазенки смотрели на меня с восхищением. Этого еще не хватало.
– Вставай и уходи. Сегодня уже не тронут.
Он поднялся, вытер кровь с разбитой губы и серьезно заявил:
– Ну нет, теперь я с тобой.
Голос у него был колокольчатый, как у девчонки, и шея совершенно цыплячья. Но кулачки сжимались по-взрослому, словно он всегда и все решал сам.
– А ты мне нужен? – спросил я.
Мелкий пожал плечами.
– Вот и ответ. Шагай и дорогу сюда забудь. Больше не помогу.
Темнело, но в сумерках я еще различал светлые вихры и микки-маусов на куртке, слишком легкой для нашей осени. Он тер губу, рыл сапогом ямку и ждал, когда его позовут. Но ждал, разумеется, напрасно. Я махнул ему и пошел к Берлоге – накануне там остался материн хлебный нож. Мелкий запыхтел и потащился следом. Ботинки его чавкали в размытой дождем глине.
Он плелся за мной, как собака или кот, вырванный из живодерских рук. Такого погладишь разок, и всё, потом не отвяжешься. Будет бежать, крутить хвостом и жалко ныть – возьми меня, возьми. Поэтому я решил вопрос разом, без сюсюканья. Обернулся и накричал на него, плохо так накричал, обидно. После третьего «пошел вон» мелкий сник, натянул капюшон и поплелся в сторону жилых кварталов. Я с облегчением вздохнул. Прицеп с ребенком был мне сейчас совсем некстати.