Если наступит завтра - стр. 51
Время текло ни быстро, ни медленно. Это было просто время. Трейси вспомнила афоризм святого Августина: «Что есть время? Я это знаю, доколе меня не спрашивают. Но как только просят объяснить, теряю всякое представление».
День заключенных был всегда одинаков:
4.40 – предупреждающий звонок;
4.45 – подъем, одевание;
5.00 – завтрак;
5.30 – возвращение в камеру;
5.55 – предупредительный звонок;
6.00 – построение на работу;
10.00 – физкультурный двор;
10.30 – обед;
11.00 – построение на работу;
15.30 – ужин;
16.00 – возвращение в камеру;
17.00 – комната отдыха;
18.00 – возвращение в камеру;
20.45 – предупредительный звонок;
21.00 – отбой, выключение света.
Правила никогда не менялись. Все заключенные были обязаны являться в столовую, разговоры в строю не допускались. В маленьких ящичках в камерах разрешалось хранить не более пяти единиц косметики. Кровати надлежало заправлять перед завтраком и в течение дня содержать в порядке.
В тюрьме звучала собственная музыка: бряканье звонков, шарканье ног по цементу, хлопанье дверей, дневной шепот и ночные крики, потрескивание раций охраны и стук подносов в столовой. И везде колючая проволока, высокие стены, одиночество, отрешенность от мира и давящая атмосфера ненависти.
Трейси стала образцовой заключенной. Ее тело автоматически реагировало на тюремную рутину: решетка ее камеры в положенное время открывалась и закрывалась к отбою, звонок оповещал о том, что пора на работу, и тот же звонок сообщал, что рабочий день кончен.
Тело Трейси было телом заключенной, но ум оставался свободным и строил планы побега.
Осужденным не разрешалось звонить на свободу, но сами они могли ежемесячно принимать два звонка по пять минут. Трейси позвонил Отто Шмидт.
– Думаю, вам будет приятно узнать. Похороны были вполне пристойными. Я оплатил счета.
– Спасибо, Отто. Я… вам очень благодарна. – Говорить было не о чем.
Больше Трейси никто не звонил.
– Тебе, подруга, лучше позабыть о внешнем мире, – сказала ей Эрнестина. – Там у тебя никого не осталось.
«Ошибаешься», – мрачно думала Трейси.
Джо Романо.
Перри Поуп.
Судья Генри Лоуренс.
Энтони Орсатти.
Чарлз Стенхоуп-третий.
Трейси снова встретила Большую Берту на физкультурном дворе. С одной стороны двор ограничивала внешняя тюремная стена, с другой стороны – стена внутренняя. Заключенные каждое утро проводили там по тридцать минут. Это было одно из немногих мест, где не запрещались разговоры, и женщины, собираясь группами, делились перед обедом последними новостями и слухами. Когда Трейси впервые попала во двор, у нее возникло внезапное ощущение свободы, но в следующую минуту она поняла: это от того, что она оказалась на свежем воздухе. Высоко над головой светило солнце, плыли кучевые облака, и где-то далеко в небе парил самолет.