Если наступит завтра - стр. 32
– Медвежатина…
– Сбежать она…
– Чижа чиня…
– Свяжи сено…
И только оказавшись в блоке, где находилась ее камера, Трейси догадалась, что скандировали женщины: «Свежатина!»
6
В блоке «С» находились шестьдесят женщин – по четыре в каждой камере. Трейси шла по длинному вонючему коридору и видела, как из-за решеток выглядывали лица – их выражение было самым различным: от безразличия до вожделения и ненависти. Трейси погружалась под воду в незнакомое царство – чужая, в медленно разворачивающемся сне. Горло раздирало от неслышных криков загнанного в ловушку тела. Последней надеждой был вызов в кабинет начальника тюрьмы. Теперь не осталось ничего. Ничего, кроме одуряющей перспективы провести пятнадцать лет в этом поганом болоте.
Надзирательница открыла дверь камеры.
– Внутрь!
Трейси моргнула и огляделась. Три женщины молча смотрели на нее из камеры.
– Вперед! – повторила надзирательница.
Трейси, помедлив, переступила порог камеры. Она слышала, как за ней захлопнулась дверь.
Вот она и дома.
Переполненная камера едва вмещала четыре койки, маленький столик с висевшим над ним треснувшим зеркалом, четыре крохотных шкафчика и в углу унитаз без сиденья.
Сокамерницы во все глаза таращились на Трейси. Первой нарушила молчание пуэрториканка:
– Похоже, у нас новая соседка. – У нее был низкий, гортанный голос. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не багровый шрам от ножа, тянувшийся от шеи до виска. На вид пуэрториканке было не больше четырнадцати лет, но стоило заглянуть ей в глаза, и это впечатление рассеивалось.
Второй была плотная мексиканка среднего возраста.
– Que suerte verte![11] – бросила она. – Приятно познакомиться. И за что же тебя упекли, querida[12]?
Потрясенная Трейси не нашлась что ответить.
Третья женщина была черной, высокой, почти шести футов, с узкими настороженными глазами и холодным, ожесточенным выражением лица. Она была обрита наголо, и в туск лом свете камеры ее череп отливал темной синевой.
– Твоя койка вон там в углу.
Трейси подошла к кровати и посмотрела на матрас, сальный, заляпанный выделениями бог знает скольких спавших здесь до нее арестанток. Она не могла заставить себя дотронуться до него. И неожиданно для себя с отвращением сказала:
– Я не могу на нем спать.
– И не надо, – усмехнулась толстая мексиканка. – Hay tiempo[13]. Можешь спать на моем.
Поняв скрытый смысл ее слов, Трейси вздрогнула. Три женщины смотрели на нее и раздевали глазами. Свежатина! Ее охватил ужас. «Нет, я ошибаюсь. Господи, только бы я ошиблась!»
– К кому мне обратиться, чтобы выдали чистый матрас? – спросила она.