Если настигнет проклятие - стр. 9
Он опускает взгляд и смотрит на мои губы. Только одна мысль о поцелуе заставляет сердце неистово заколотиться. Не могу думать, когда его губы так близко. Не говоря уже о том, чтобы продолжать дуться. Они такие манящие – полуоткрытые и отображающие чертовски соблазнительное обещание, что я готова сделать всё, лишь бы попробовать хоть каплю этого обещания.
Мало. Мне по-прежнему его мало.
Закрываю на долю секунды глаза, пытаясь отыскать улетучившийся разум, но затем понимаю, что не хочу его находить.
Я хочу целовать Алека. Ежесекундно. Без разницы, какие доводы выступали против этой затеи. Больше их нет. Есть только он. Дразнящее отсутствие расстояния между нами. Его дыхание на моих губах...
Ток накаляет каждое нервное окончание, когда его мягкие губы касаются моих. Алек целует так нежно, словно боится, что я рассыплюсь, если он даст себе больше воли. Слишком невинно. Передвигаюсь ближе, прижимаясь губами сильнее, и ладонь Алека скользит под мои волосы на затылок, сжимая его. Большой палец гладит мою скулу, отчего по телу проносится волна дрожи.
Однако невозможно выразить тоску этого поцелуя, словно мы готовы вот-вот проститься, предвкушая разлуку. Я знаю это чувство – чувство невыраженных слов. Утаенных, недосказанных, заменённых вот таким способом. Отличный способ, если учесть, что это почти работает. Жаль, что всего лишь «почти». Потому что я по-прежнему не удовлетворена исходом нашего разговора.
Прерываю поцелуй первая, но от губ его не отстраняюсь. Это просто невозможно, хотя и понимаю, что терроризирую только свою силу воли.
- Это нечестно, Алек, – тихо говорю я, боясь разрушить магию атмосферы вокруг нас.
- Никогда не любил честную игру, – шепчет он в мои губы. – Правила искушают меня нарушать их.
- Думаешь, что всё это – смешно?
Алек качает головой, черты его лица становится жёстче.
- Напротив. Я думаю, что всё это – чертовски серьёзно, – говорит он, и его твёрдый голос усиливает суть сказанного. – Поэтому хочу, чтобы ты перестала беспокоиться о тех вещах, которые сейчас совсем не имеют значения, а вместо этого подумала о том, что действительно важно.
Я знаю, о чём говорит Алек, но всё равно спрашиваю.
- Например?
Он и наносекунды не думает:
- Ты.
Но меня его ответ совсем не устраивает. Для меня есть более важные вещи.
- А кто побеспокоится о тебе?
Мне кажется, моё упрямство в какой-то степени причиняет Алеку боль. А может он категорически не желает признавать свою уязвимость. Но я знаю: за всей этой маской прочной стали, что Алек ежедневно надевает на себя, у него есть слабые места, сколько бы он ни отрицал, что они у него вообще существуют. И от того, что я их вижу, мне тоже становится больно. По-настоящему. Потому что я знаю, кто является главной причиной его состояния – я. Требуется любым способом искупить свою вину перед ним. Даже если Алек не собирается мне позволять.