Если к другому уходит невеста - стр. 13
Вселенная вновь подтвердила: «Правильной дорогой идешь, дочь моя!».
Когда я выбралась в затхлое царство винтажа, обломков былой роскоши и осколков семейной истории, то среди пыльных коробок и старой мебели, моего первого велосипеда и ящиков с игрушками, почувствовала себя, как будто попала на машине времени в волшебный период моего счастливого детства.
Вот они, родные волшебные «творческие сундуки». Рядом обнаружился рулон слегка пожелтевшего ватмана, упаковка бумаги для акварели, связка кисточек, батарея разнокалиберных баночек, палитры и потертый пенал с карандашами.
Чихая и смахивая с лица паутину, я перетаскала свои невероятные сокровища в квартиру, отмыла, оттерла, разложила проветриться.
Выбросила свои ветхие тяпки, то есть спортивный костюм, отмылась до скрипа и розовой кожи – отмечая свое духовное и частично физическое возрождение.
А потом…
Вечер провела в центре неожиданной россыпи сокровищ, ощущая себя счастливым Кощеем. Только девочкой.
Утро последнего отпускного дня наступило в полдень, ибо ночью, вместо того, чтобы «спать и видеть сны, быть может», как заповедовал классик, я ударилась в творческие воспоминания.
Схватив первый попавшийся альбом и пенал с карандашами, сидя на полу, я ваяла драконов, русалок, кикимор, фей, пикси и лепреконов всех мастей. Потом была череда пегасов, бабочек, сов, жаб с монетками, акул, грибов-домов, воздушных замков, и мрачных пещер.
Принесенные вдохновением, из-под карандашей появлялись Сказочные леса, полные солнечного света, цветочных полян и малинников. Специально для добрых деток и «девочек за тридцать», долгое время бывших хорошими.
Потом я вспоминала недавнее прошлое, хмурилась и мстительно создавала непролазные чащи со мхами и буреломом. Для Макса, его маменьки и друзей.
Несло меня сильно. Иногда сводило пальцы, карандаши ломались, клячка рвалась. Но остановиться я не могла.
Очнулась с поздним зимним рассветом, когда в руке треснул последний карандаш.
И пусть для профессиональных иллюстраторов это был младенческий лепет, я чувствовала себя, словно вынырнула на поверхность с километровой глубины, где обитала веками.
Дышала полной грудью. Голова кружилась от избытка кислорода и восторга, с плеч словно упал тяжкий груз долга и обязательств.
А с глаз и души с тихим шелестом осыпалась шелуха. Все эти: «так положено», «надо», «прилично», «правильно и достойно», шурша, покидали меня с каждым новым вздохом. С каждым новым взглядом вокруг. С каждой слезинкой.
Упала спать тут же, как была. Вновь чумазая, но невероятно счастливая.
Те полторы феечки, два лепрекона, драконья сокровищница с хозяином и бледная русалка, что были мной нарисованы со времен окончания института и начала трудовой деятельности, не могли полностью погасить созидательную жажду.