Если б не было тебя - стр. 22

- Разве такое можно простить? - срывается у меня вопрос. Они уже простили. Я знаю это. Я не понимаю только почему? Разве можно так легко забыть о причиненной боли, просто откинуть ее от себя?
- Простить? – в глазах мамы удивление смешанное с жалостью. Так мне кажется. Хотя, скорее всего это признаки паранойи.- Мы никогда не думали обижаться или злиться. Сын, любовь такая сложная субстанция. Разве можно злиться на солнце, например? Или на смену дня и ночи? Мы просто любим тебя. Знаешь, я очень трудно тебя носила, когда была беременная. Девять месяцев организм не принимал ничего кроме воды. Меня кормили через капельницу, не давали с кровати подняться шесть месяцев. Но мы с отцом даже не думали поддаться уговорам врачей и избавиться от тебя. Потому что уже любили. Детей ведь любят не зато, какие они, не за достижения и заслуги. Их обожают уже за то, что они появились на этой планете, благодаря чуду. Понимаешь?
Я кивнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло от рвущей на части боли.
- Тебе звонила какая – то женщина, еще утром,- улыбается мама, положив руку мне на плечо. Такое теплое прикосновение, помогающее мне выбраться из персонального ада. – Сказала, что будет тебя ждать. Завтра в полдень, как обычно – под зонтом? Она так сказала, я даже записала где - то, только не помню где. Какая - то тетрадь, вроде лежала на комоде разрисованная. Ты меня слышишь?  Жень, ты ведь познакомишь нас когда-нибудь?
Мне кажется, что если бы сейчас мир взорвался, я бы был менее поражен. Стою на месте, не в силах пошевелиться.
У нас с Лерой были свои слова, свои шутки. Только наши и больше ничьи. Она любила мечтать, прижавшись ко мне в темноте. Милые глупости, сначала казавшиеся приятными, потом раздражающими. Ей нравилось лежать рядом, накрывшись одним общим одеялом, дурацкого желтого цвета. Она нашла его на какой – то распродаже и называла «мечтательным». В ней было много вот такой девчачей наивности или невинности. Хотя, я не был ее первым мужчиной, Лерка не растеряла именно странного для ее возраста целомудрия. Но вспоминая свою жизнь до меня она пряталась в какую – ту глухую раковину, из которой потом не могла выйти несколько дней. И со временем я перестал ей лезть в душу. Точнее, меня закрутила моя жизнь, в которой я был успешным и сильным. И мне стали не интересны причуды жены.
Встретимся под зонтом – она говорила это заговорщически, как бы намекая на то, что это только наша история. У Лерки был дар создавать легенды. Она считала, что наша история невероятна и бесконечна. И у нее еще впереди целая плеяда фантастических препетий. Я думал иначе.