Если ангелы падут - стр. 8

– Что-то происходит, – заметила Уилсон.

На радио сидел Саймон Грин, летний стажер. Он встал с напряженным лицом, черкнул у себя в журнале и крикнул Элу:

– Похищение ребенка на БАРТе! Бальбоа-Парк! В метро стопорят поезда!

Бут в отсеке редакции поморщился. На смене никого, кроме Рида.

– Ты сейчас свободен?

Рид кивнул.

– Действуй. Уилсон, оставайся здесь, может, сорвешь сверхурочные.

Бросивший сэндвич фоторедактор на крике сообщил по рации фотографу, бороздящему просторы города, чтобы тот все бросал и рвал когти на станцию «Бальбоа-Парк».

Рид, на ходу натягивая куртку, схватил один из старовских мобильников.

– Молли, я на номере третьем. Держи меня в курсе.

– Бальбоа-Парк? Жесть.

Танита Мари Доннер была в свое время похищена из Восьмого жилого комплекса, где жила на пособии ее несовершеннолетняя мать. Как раз в Бальбоа-Парке.

Сын с отцом Сидовски разместились в «Колизее» вполне на приличных местах: тридцатый ряд от поля. Шел уже восьмой иннинг, на котором «Атлетикс» опережали «Янкиз» на семь очков, хотя игра шла вяло.

Сидовски-младший и изнервничался, и проголодался.

– Слышь, старик, – обратился он на польском, – пойду-ка я добуду съестного. Тебе чего-нибудь принести?

– Обязательно, – оживился отец, – попкорн.

Сидовски-младший похлопал отца по колену и отправился к прилавку. Идти на матч он не так уж и хотел, а билеты принял по настоянию шефа.

Сидовски-старшему, напротив, в «Колизее» нравилось, но сам он на этот культпоход напрашиваться б не стал, так как считал, что сыну не до него в силу занятости.

Стоя в очереди, Сидовски вспоминал былые времена. Когда «Атлетикс» играли с бостонскими «Ред сокс», он, бывало, ездил по мосту через Залив, чтобы лишний раз поклониться Карлу Майклу Ястржемски, трехкратному чемпиону Американской лиги. Свой третий титул Яз взял в эпоху, когда великие питчеры[7] помножали на ноль бэттеров[8] средней руки.

Вот это было упорство.

На дворе стоял шестьдесят восьмой год. Год, когда в Окленде утвердились «Атлетикс», а полиция Сан-Франциско заполучила в свои ряды Вацлава Сидовски.

Неужели это было так давно?

– Ты знаешь, Уолт: на пенсию можешь выйти, когда захочешь, – частенько напоминал ему шеф, лейтенант Лео Гонсалес.

Но Сидовски не мог. Во всяком случае, пока. Чем еще тогда заниматься?

Жена его, Баша, шесть лет назад умерла от Паркинсона. Девочки выросли и разъехались, у них теперь свои собственные дети. А у него остался Джон – старик отец, восемьдесят семь годков, догляд нужен. Старик еще тот. В Польше на ферме выращивал картофель, а еще цирюльничал: во время войны в трудовом лагере спасался от голода тем, что подстригал нацистских офицеров. И все крохи тащил в семью.