Эскортник - стр. 27
– У вас и тогда была любовь! Была и сплыла, ты что, всё позабыла? Думаешь, я не знаю, из-за чего ты дёру дала? Как он тебя обидел, предал? Ты ему это прощаешь? Хочешь, чтобы о тебя ещё раз ноги вытерли, как о тряпку половую? Эгоист твой Лёха и подонок! Он всегда думал и будет думать только о себе, что ему в этот момент в голову взбрело. А последствия тебе одной расхлёбывать.
Эля молчала, поскольку возразить действительно было нечего. Папа был прав. Но он не мог быть прав! Всё внутри неё восставало против его слов.
– Прекрати делать глупости, – продолжал Владимир Иванович, почувствовав, что дочь начинает колебаться. – Гена надёжный и ответственный, сколько лет вы вместе прожили; прекрасный отец, Оленька его обожает; очень тебе предан; умница, не пьёт, не гуляет, всё в семью. Я был так рад, что рядом с тобой достойный человек. Держись за него, поняла? И об Оленьке подумай – каково ей всё менять, с чужим мужиком вместо отца жить – ты прежде всего мать!
Эля нервно теребила в кармане кольцо, охваченная тревогой и сомнениями.
Натянуто поблагодарив отца, она обещала, что заедет в гости завтра. Квартира родителей была всего в десяти минутах. Эля жила в удобном двухэтажном коттедже в зелёном районе, хоть и близко от центра, но будто за городом. Дома у неё было тихо и пусто – Гена с Олей ещё не вернулись с купанья. Оставшись одна, она окунулась в повседневность – распаковала чемодан, собрала грязные вещи и бросила в стирку. Проверила холодильник и съездила в магазин, докупить рыбу на ужин и йогурт на завтрак.
Неожиданно спохватившись, что всё ещё не сняла помолвочное кольцо, Эля зашла в прачечную комнату со стиральной и сушильной машинами. Она завернула кольцо в синюю тряпицу из футляра для очков, засунула в пакетик и зарыла поглубже в стиральный порошок. Кроме неё стиркой никто не занимался, так что тут оно должно было быть в безопасности. Теперь обручальное… Эля поискала в сумке, но обручального кольца с выгравированной изнутри датой свадьбы и именем мужа там не было. Куда же оно делось? Господи, она же тогда в Сосновке положила его в карман пиджака Лёшека. Её охватила паника. Надо срочно его вернуть! А может быть это знак, что всё, её брак закончился?
– Мама, ты приехала, я так по тебе соскучилась! – Оля подскочила к присевшей на корточки Эле и обняла её за шею, крепко прижалась всей своей тоненькой фигуркой. Эля поцеловала свою сероглазую белокурую дочурку – самое важное в её жизни.
– Привет, дорогая, как всё прошло? – Гена сдержано потрепал жену по плечу.
Критично, будто в первый раз, разглядывая мужа, и невольно сравнивая его с Лёшеком, Эля должна была признать, что многие бы выбрали Геннадия: высокого роста, крупный, светловолосый и голубоглазый, в молодости он считался красавцем. Да и сейчас, хоть он и превратился в «весомого мужчину, в прямом и переносном смысле», а густая щётка волос совсем поседела, когда они бывали на званных обедах или вечеринках, она ловила брошенные в его сторону заинтересованные взгляды женщин. При этом в его абсолютной верности она не сомневалась. Иногда Эля, смеясь, говорила подругам, что «у Гены просто не хватит воображения на измену». Что-что, а у Лёшека воображение зашкаливало.