Эскадрон, сабли наголо! - стр. 2
– Вот так оно совсем ладно теперяча будет, – удовлетворенно проворчал дежурный кашевар, покидывая под днище полешки. – Ну что, проведал Устимку? Как он там в лазарете? Чего лекаря́ вообще глаголят, скоро ли они его совсем от себя отпустят?
– Да ничего они там не говорят, – отмахнулся Тимофей. – Огневицы, дескать, больше у него уже нет, рана совсем чистая, и теперь только лишь время нужно, чтобы он совсем излечился.
– Излечится, ничего, Устимка – он мужик крепкий, – сказал со вздохом Наум. – Мы с ним еще с самого начала, с рекрутского депо дружны, с того времени, когда наш полк в Тамбовском наместничестве на квартирах стоял.
Скрипнула дверь, и наружу из занимаемого отделением дома вышли пятеро драгун во главе с младшим унтер-офицером Сошниковым. Ефим Силович глубоко вдохнул в себя февральский холодный воздух и пожевал губами, словно бы пробуя его на вкус.
– Чего, Наумка, небось, еще часок времени тебе надобно, да? А так-то уже скусный дух от варева идет.
– Час – это уж точно нужно подождать, Силович, – подтвердил артельный готовщик. – Щам бы оно, конечно, рановато еще пока до готовки, а вот кашку, ее уже и снимать даже можно, но уж лучше ей маненько на самом слабом жаре, на углях потомиться.
– Ну ладно, ладно, ты это, Наумка, ты давай-ка готовь и не спеши лучше, мы ведь тебя совсем не торопим, – сказал с улыбкой отделенный командир. – А то вдруг опять, как в прошлый раз у Ваньки получится. Только порцион, зараза, перевел. Пойдемте, братцы, лошадей пока обиходим, как раз до самого ужина с этим делом поспеем. Тимох, ты причиндалы из дому забирай и за нами тоже давай двигай, – кивнул он молодому драгуну. – Гостинцы-то все кому надо передал? По душе ли пришлись?
– Передал, Ефим Силович, а как же, – подтвердил Гончаров. – Обоим вручил: и Устиму – айвы с изюмом, и Поликарпу Акимовичу тоже кое-чего. Все там подаркам рады.
– Ну вот и хорошо, – вздохнул удовлетворенно дядька. – Чай, уж и с нас не убудет. Ну все, давай, догоняй, пошли мы!
Драгуны потопали по городской улице Гянджи в сторону ханского дворца, где в его конюшнях содержались полковые лошади, а Тимофей заскочил в дом. В двух его больших комнатах, закрытых наглухо от прочих хозяйских, жило все первое отделение четвертого взвода второго эскадрона Нарвского драгунского полка.
Быт у служивых был совершенно простой: постелями им служили широкие лавки или сундуки, составленные у стен. На самих же этих стенах были развешаны предметы воинской и конской амуниции, часть вещевого обмундирования и оружие. Тускло светил жировой светильник, подвешенный к потолку, похрапывали двое сменившихся с суточного караула, а где-то за стеной слышался плач хозяйского ребенка. Тимофей, подходя к свой лавке, зацепил неловко ногой стул, и тот резко громыхнул. Заспанный Савелий приподнял голову с войлочной подстилки и, буркнув, что-то ругательное, натянул повыше шинель.