Еще один шанс… - стр. 35
– А ну-ка, пострелята, геть отсюда! – добродушно усмехнулся стрелец и махнул рукой.
И все четверо послушно припустились бегом в сторону Троицких ворот.
– Видал? – с трудом переводя дыхание, выдавил из себя Лука, когда они, добежав до угла Николо-Греческого монастыря, от которого и получила свое прозвание Никольская улица, наконец остановились.
– А то… – полузадушенно отозвался Прокоп и, сделав пару тяжких вдохов, добавил: – Это ж надо…
– Да уж… – покачал головой Лука, – сказать кому – не поверят. Сам царевич за нас заступился! – Он повернулся к Митрофану и возмутился: – А ты говорил – болезный, падучая! А он вона – все видит!
– Так то ж не я, – примирительно произнес Митрофан, – то люди бают… и Прокоп вон тоже…
– А чего я? – тут же вскинулся Прокоп. – Это маменька со свояченицей гречу перебирали и болтали, что на посаде слух был…
Но Акиму было совсем не по нраву, что про выручившего их царевича ходят такие разговоры.
– А неча слушать всякие бабьи сплетни, – зло бросил он и презрительно сплюнул, показывая, как относится к тем, кто эти сплетни разносит.
Но остальные сделали вид, что это к ним не имеет отношения. И вовсе даже они этим сплетням и не верили…
– А откуда этот тебя знает? – спросил Аким у Митрофана, когда уже совсем отдышался.
– Да он тоже из кремлевских, – нехотя отозвался тот. – Монька, приказного дьяка Гаврилы Ляпнева сын. Его батя уже к своему делу приучать начал, – завистливо пробурчал он.
Его зависть была вполне объяснимой. Приказные дьяки – люди уважаемые, завсегда при власти, при почете. И с отцовой помощью этого Моньку впереди ждали такой же почет и уважение. Сначала помощником писца потрудится, затем и в писцы выйдет, а потом, мало-помалу перебираясь со ступеньки на ступеньку, вослед отцу займет и место приказного дьяка. Во многих приказах сидело уже второе, а кое-где и третье поколение дьяков, кои были воспитаны и пристроены к делу отцами, занявшими хлебные места еще во времена Ивана Грозного. А сироте Митрофану ничего такого не светило. Даже в том, что царь-батюшка соизволит принять его на службу и дать ему поместье на прокорм, Митрофан не был уверен, несмотря на то что отец его значился в Разрядном приказе как дворянин, да не простой, а опричных земель. Да ежели бы не отцовы соратники, что состояли в службе при бывших опричных, по сю пору имевших вес при дворе нового царя Бориса, коий и сам был из опричников, его и на конюшню бы никто не взял. Тяжела судьба сироты…
– А айда к стене! Там сейчас пир вовсю, – предложил Лука.
– Да ну его, – махнул рукой Прокоп, – там небось уже за людскими столами все места заняты. Эвон – паперти пустые, куды, мыслишь, нищие побегли? Да и со Скородома, вестимо, народищу принесло. Айда лучше на подворье к боярину.