Эсхато. Бешеные - стр. 27
Поняв, что дверцу ей не открыть, Диана просунулась в окошко, взяв полицейского за подмышки. Он судорожно касался пальцами ее халата, пачкая его кровью и сжимая в кулаке махровую ткань ее халата. Диана потянула изо всех сил тело на себя, но все, чего она добилась – это болезненный крик, раздавшийся на всю улицу.
– Я… я… – бормотал полицейский.
– Я попробую еще раз, держитесь крепче, – сказала она и предприняла вторую попытку, но в тот самый момент другой человек, сидевший на месте пассажира, чья голова была проломлена чуть ли не до самого мозга, – повернул голову в ее сторону. Из его глаз сочилась кровь, зубы были оскалены.
Диана почувствовала, как полицейский крепче ухватился за ее халат. Пальцы вцепились как тиски, глаза его стали стеклянными, расширились и выражали какой-то первобытный страх. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но у него выходили лишь бессвязные звуки.
Человек на пассажирском сиденье всхлипнул, затем зарычал; заметив Диану и водителя, он издал странный звук, похожий на безумный крик. Его глаза, залитые кровью, напоминали очки нелепой формы без оправы. Он кинулся прямо на водителя, вцепившись своими зубами в его правое плечо. Раздался крик, и слюна вперемешку с кровью брызнула на остатки лобового стекла.
– Отпустите меня! – кричала Диана водителю, который по-прежнему не ослаблял хватку своей левой руки, продолжая кричать, пока его, в буквальном смысле, ел его напарник. Капли крови оросили обивку сиденья, руль, стекло, весь салон. Человек продолжало жрать полицейского, постепенно передвигаясь к шее. Диана принялась бить кулаками по крепкой руке, но для полицейского, который уже впал в предсмертную агонию, эти удары были как удары маленького ребенка по сравнению с тем, что с ним делал его уже бывший напарник – хватка оставалась стальной и обладала той самый ужасной силой, когда человек, чувствуя, что смерть неизбежна, теряет голову и пытается сделать все, чтобы отсрочить неизбежное.
К несчастью Дианы, позади нее раздался еще один «вопль-крик», который она услышала, продолжая колотить по руке. В центре у дороги она краем глаза заметила фигуру молодой девушки и узнала в ней дочь своих соседей, семьи Медведевых. Девушка стояла, не шевелясь, и смотрела на сопротивляющуюся Диану.
– Лиза, помоги мне! – крикнула Диана.
Лиза услышала мольбу о помощи и побежала вперед, но только не для того, чтобы помочь: чтобы убить. Диана поняла это сразу, как только луч солнца осветил лицо юной девушки, залитое кровью. И глаза, Господи, ее глаза были такими же, как и у этого человека, что медленно убивал сейчас ее пленителя. Теперь времени не оставалось вовсе; смерть подбиралась к ней с двух сторон, и Диана Леонова, натерпевшись за эти полчаса столько ужаса, сколько не происходило с ней за всю ее жизнь, начала понимать, что это ее конец. Но вдруг раздался плач. Это была ее дочь Саша. Крики исходил из ее детской комнаты. Диана была в таком шоке все это время, что совсем забыла о своей малютке, которая лежала эти минуты совсем одна. Материнский инстинкт пробудился в матери подобно второму дыханию у спортсменов. Она заметила жетон на груди полицейского, резким движением сорвала его с рубахи, оставив большую дырку, из-под которого виднелся белый островок майки, и острием жетона начала бить по руке полицейского, пачкая свои руки новой порцией крови. Брызги разлетались по рукам, по шее и почти доставали лица, пока хватка полицейского наконец на ослабла, и Диане удалось отскочить от машины, все еще крепко держа окровавленный треугольный жетон в руке.