Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа - стр. 62
– Что такое?
Поэты бросились вон из дома, где типы в военных мундирах настолько серы, что не понимают высокой поэзии. Красавец Бальмонт все же не успокоится, он будет писать ругательные стихи и печатать их. В 1901 году суд запретит ему проживать в столичных городах. Придет день, и мечта поэта осуществится – самодержавие падет. Теперь Бальмонт на своей поэтической шкуре испытает все прелести революции: голод, ужасы расправы, реквизиции. Он бросится спасаться в буржуазную Францию, где и помрет с признаками помешательства в приюте для бедных в 1942 году.
Брюсов умрет много раньше, воспевая Ленина, большевиков и их кровавые деяния.
Командировка в участок
Женечка, желая перевести вечер в другое русло, послала лакея на кухню:
– Беги, скажи, что пора начинать ужин. – Вдруг она страшно удивилась: – Боже мой! Взгляните, граф, на диван. Мои социалисты уже вовсю храпят. Что с ними?
– Перепили, не иначе, – притворно вздохнул Соколов. – Такие славные ребята! Им только кистени – да на большую дорогу.
Мимо проплыла княгиня Гагарина, держа возле носа платок:
– Фи, какой омерзительный аэр!
Женечка со вздохом согласилась:
– Да, запах идет кошмарный.
– Перейдем в другое помещение! – Соколов увлек за собой хозяйку.
Гости уже откровенно потешались над перепившими социалистами, морщили носы и отходили подальше от дивана. Женечка жалобно сказала:
– Аполлинарий Николаевич, зачем вы гостей обижаете? Прошу, не надо…
Соколов укоризненно заметил:
– Другой раз всякую рвань приглашать не станешь!
Женечка вздохнула, ничего не ответила, лишь с мольбой сказала:
– Приезжайте, дорогой граф, завтра в одиннадцать утра, мы будем вдвоем. – Прошептала: – Хорошо, милый?
– Приеду, если на наше рандеву не пригласишь социалистов, чтобы они стали давать нам советы относительно революционно-классовых позиций! И конкурентов не приглашай…
Женечка изумилась:
– О чем вы, граф! Я люблю только вас, и вы это отлично знаете.
Соколов с оскорбленным видом возразил:
– Ну а как же великий князь К. Р.? Признайтесь, сударыня, вы ему тоже в ласках не отказываете?
Женечка досадливо наморщила прелестный носик.
– Граф, зачем вы так? Я вам верна. – И с женской непоследовательностью добавила: – Надо знать все обстоятельства и тогда судить человека. К. Р. все-таки великий поэт. Не зря государь его считает талантом не ниже самого Пушкина.
– С этим я не спорю! К. Р. очень талантлив. А еще, что для женского сердца важно, – он великий князь.
– Какой вы, однако, ревнивец… На нас уже обращают внимание. Вот завтра приедете, мы обо всем поговорим.
В это время старший лакей провозгласил: