Есенин глазами женщин - стр. 13

Мать ждала конца обедни, чтобы собрать завтрак.

Самовар уже кипел давно.

Весна была чудесная, день был солнечный, и праздник был в избе и на улице. В окно я увидела, что к нам прямо из церкви идет Хаичка[3]. Мать не поверила, когда я сказала:

– Хаичка к нам идет.

– Это она к Ерофеевне. К нам ей незачем, – проговорила мать.

Но Хаичка пришла к нам.

– Здравствуйте, с праздником вас, – сладко заговорила Хаичка.

– Поди здорово, – отвечала мать, с любопытством глядя на Хаичку.

– Уж есть хорошо вы живете-то, – запела Хаичка, – и изба хорошая, и храм Божий рядом.

– Ты проходи, садись, – приглашала мать. – Да, у нас хорошо, – ответила она на хвалу.

– А где же, Таня, у тебя еще-то твои? – усаживаясь, спросила Хаичка.

– Мы все тут, – улыбнулась мать, оглядывая нас. – Сергей спит в амбаре.

– Хорошо, хорошо вы живете. Сынка-то женить не думаешь?

– Да нет, рано еще, не думали.

– Ну где же рано, ровесники его давно поженились, пора и ему.

– Не знаю, мы волю с него не снимаем, как хочет сам.

– А вы не давайте зря волю-то, женить пора. Вот Дарье-то желательно Соню к тебе отдать, – прибавила она другим тоном, – и жени! Девушка сама знаешь какая. Что красавица, что умница. Другой такой во всей округе нет.

– Девка хорошая, что говорить. Я поговорю с ним, – сказала мать.

– Ты поговори, а потом мне скажешь.

– Ладно, поговорю. Давай чай пить с нами.

Хаичка отказалась от чая.

После ее ухода мать послала меня будить Сергея. Сергей уже проснулся. Дверь амбара была открыта, и он, задрав ноги на кровати, пел. «Уж и жених», – мелькнуло у меня в голове.

– Иди чай пить, – сказала я.

– Как? Обедня отошла уже? – спросил он.

– Давно, – ответила я и побежала домой.

За столом мать сказала Сергею о посещении Хаички.

– Я не буду жениться, – сказал Сергей.

Когда я пошла на улицу, мать остановила меня:

– Ты смотри, ничего никому не говори.

Хаичке мать ответила:

– Отец не хочет женить сейчас, еще, говорит, молод. Годок подождать надо.

Началась война. Сергея призвали в армию.

Худой, остриженный наголо, приехал он на побывку. Отпустили его после операции аппендицита.

– Какая тишина здесь, – говорил Сергей, стоя у окна и любуясь нашей тихой зарей.

В армии он ездил на фронт с санитарным поездом, и его обязанностью было записывать имена и фамилии раненых. Много тяжелых и смешных случаев с ранеными рассказывал он. Ему приходилось бывать и в операционной. Он говорил об операции одного офицера, которому отнимали обе ноги.

Сергей рассказывал, что это был красивый и совсем молодой офицер. Под наркозом он пел «Дремлют плакучие ивы». Проснулся он калекой…