Эроусмит - стр. 49
У Барни играли на бильярде, продавали табак и, так как в Могалисе местными властями был введен сухой закон, потихоньку торговали и спиртным. Барни протянул Клифу волосатую руку, и они обменялись приветствиями в высоком стиле:
– Да снизойдет на вас, Барни, вечерняя благодать. И да функционирует безупречно ваша кровеносная система, в частности дорсально-кистевая ветвь локтевой артерии, во здравие которой я и мой коллега, доктор медицины, профессор Эгберт Эроусмит, охотно осушили бы бутылочку-другую вашего достославного клубничного морсу.
– Здорово, Клиф! У вас не рот, а прямо музыкальный ящик. Если мне придется ампутировать руку, когда вы станете доком, я обращусь к вам, и вы мне ее заговорите. Клубничного морсу, джентльмены?
Первая комната у Барни являла собою импрессионистское полотно, на котором были хаотически нагромождены бильярдный стол, кучки папирос, плитки шоколада, колоды карт и розовые листки спортивных газет. В задней комнате было проще: ящики сладкой газированной воды со странным привкусом; большой ледник, два столика и подле них ломаные стулья. Из бутылок с явственной этикеткой имбирного пива Барни наполнил два стакана крепким и очень забористым виски, и Клиф с Мартином понесли их к угловому столику. Подействовало быстро. Смутная печаль Мартина перешла в оптимизм. Он заявил Клифу, что собирается написать книгу, разоблачающую идеализм, подразумевая под этим, что намерен сделать что-нибудь толковое со своей двойной помолвкой. Придумал! Он пригласит Леору и Маделину вместе на завтрак, скажет им правду и увидит, которая из них его любит. Он крякнул и спросил еще стакан; назвал Клифа прекрасным парнем, а Барни общественным благотворителем и нетвердой поступью направился к телефону, поставленному в будке, чтоб не подслушивали.
Соединившись с Зенитской больницей, он вызвал ночного дежурного, а ночной дежурный был человеком холодным и подозрительным:
– Сейчас не время звать к телефону практиканток! Половина двенадцатого! Кто вы такой?
Мартин подавил просившееся на язык «так я вам и сказал, кто я такой!» и объяснил, что говорит от больной Леориной бабушки, что бедная старушка совсем плоха, и если ночной дежурный не хочет взять на свою совесть убийство неповинной гражданки…
Когда Леора взяла трубку, он сказал быстро и теперь уже трезво, с таким чувством, точно от наседающих с угрозами незнакомцев укрылся в спасительную сень ее близости.
– Леора? Говорит Рыжик. Завтра, в половине первого, ждите меня в вестибюле Гранда. Обязательно! Очень важно! Как-нибудь уладьте – заболела бабушка.