Эрон - стр. 26

и парики цвета платины. 50 руб. на черном рынке. Но когда это все доползет до нас? Читаю Блока – библиотека в доме пальчики оближешь. Все, Лель, идет гроза! Как у Тютчева. Бегу закрывать окна. Пиши, не будь такой хрюшкой, как я. Скучаю по тебе жутко. Твоя верная подлюга, Ева Ель. 12 мая 1973 года. Полдень».

Это письмо неизвестная Лилька никогда не получит: Ева забудет его послать.

Классная бабуля, старуха Пруссакова, имела странное опасное свойство. Оставаясь в одиночестве, она постепенно впадала в оцепенение, почти теряла сознание. Требовалось, чтобы кто-то всегда был с ней рядом. Это обстоятельство от Евы, разумеется, скрыли, как и то, что она уже четвертая девушка-сиделка, которой обещали протекцию. Ни одной из них не помогли, всех в удобный момент выставляли за порог. Но замарашку Еву Пруссакова решила обязательно облагодетельствовать – наперекор своей манере поступать с людьми неблагодарно.

Одним словом, классная бабулька Калерия Петровна была совсем не похожа на беглый эпистолярный портрет. Это была жестокая сентиментальная женщина преклонных лет. Когда-то она была чудо как хороша, в стиле немецких киноактрис-вамп тридцатых годов с черными наркотическими глазами. Ничего от этой заточенной красоты не осталось, она стала безобразна так жутко, как это порой случается именно с прекрасными немками или венецианскими зеркалами, в которых проступили ядовитые пятна на амальгаме. Она ненавидела свою старость. Была жадна на проявления чувств у других, караулила их и умела высекать из чужих страстей искры на пыльный и жадный трут дряхлости. Можно сказать, жила эмоциями окружающих, травила чувствительность близких. Она была как-то по-актерски падка на лесть, на подношения из слов, даже самых грубых… Что ж, она начинала когда-то свою жизнь смазливой инженю в теастудии, к сцене оказалась неспособной, и это при фигуре Мэй Уэст и злых кошачьих глазах а-ля Марлен Дитрих. К ее внешности подходили все отрицательные роли тогдашнего репертуара. Калерия Стелиффер стойко перенесла неудачи в театре: не получилось на сцене – получится в жизни, она сменила трех мужей, крупных командиров тяжелой промышленности, и – исключительный случай! – уцелела в мясорубке репрессий, хотя мужья были расстреляны, родила трех сыновей, из которых выше всех по лестнице власти поднялся самый нелюбимый средний сын. И – парадокс – именно он больше других братьев был к ней привязан, почти боготворил мать. Она прошла огонь, воду и медные трубы. Чтобы выжить, переспала с сотней мужчин. Однажды поставила на место самого Сталина. В общем, она была необычайно зла, умна и чувствовала судьбу.