Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге - стр. 1

Поздним вечером четверга в старую часть европейского города на берегу Балтийского моря въехал черный минивэн. Жесткая новая резина периодически проскальзывала на дороге, выложенной из крупного камня, свезенного в город со всей страны столетия назад. Покрытие было неровным, пассажиров авто постоянно подбрасывало в комфортабельных кожаных сидениях.

– Вы на месте, улица Кауплемине тридцать один, – сообщил голос из навигатора, прикрепленного сразу возле руля водителя.

Автомобиль остановился на узкой улочке между старинными домами постройки шестнадцатого века. Невысокие модные фонари, помимо машины такси, были здесь единственным напоминанием о современно мире. Обычные палки и матовые белые плафоны цилиндрической формы на конце. На низких подоконниках разноцветных двух- и трехэтажных домов, в деревянных подставках цвела розовая бегония. Снаружи было холодно, но уже вовсю пахло летом – традиционный конец мая в этой части света.

– Вы поможете нам с чемоданами? – раздался голос пожилой женщины. – Второй этаж. Разумеется, за вознаграждение.

Водитель, выходец из одной из стран Южной Азии, говоривший исключительно на английском языке, коротко кивнул в знак согласия и помог двум дамам выйти из машины. Пассажирка произнесла фразу на доступном для него языке. По адресу Кауплемине тридцать один был расположен трехэтажный дом светло-голубого цвета. Неровные рамы узких деревянных окон не так давно были обновлены морилкой. Красная деревянная дверь закрывала вход от чужих любопытных глаз со времен постройки дома. Сегодня в нее был врезан современный электронный замок.

Из автомобиля вышли две женщины. Первой на каменный тротуар ступила дородная блондинка с толстой косой соломенного цвета. Лицо женщины с бледной кожей было начисто вымытым и создавалось такое впечатление, никогда не знало косметики. Почти бесцветные, голубые глаза посмотрели наверх.

– Почти как у вас на даче, мадам, – обнажив довольно грубый для женщины голос, сообщила блондинка той, что, последовав ее примеру, тоже вышла из автомобиля.

– Ты ошибаешься, Алена, – сказала дама в годах, поправившая свои цвета красного коралла брюки, – примерно на одно или два столетия. Скорее, – дама тоже обвела взглядом дом, в котором им двоим предстояло остановиться на ближайшие несколько дней, – на одно.

– Куда нести это? – тем временем осведомился нетерпеливый водитель на английском языке.

– А! Сейчас! – пожилая дама как будто снова заметила его.

Она раскрыла модную сумочку, которая болталась на ее согнутой в локте руке и ловко выудила оттуда мобильный телефон. В сумочке Эрнестины Вольф царил безукоризненный порядок, женщина гордилась своей организованностью. И в жизни, и на людях. Так она любила проговаривать про себя, имея в виду те случаи, когда не раз сталкивалась с поведением неряшливых людей, скрывавших свою безалаберность при всех, а дома существовавших в полном хаосе.

Дама поправила свои белые короткие волосы, по естественным причинам ставшие такими к ее шестидесятилетию. Эрнестина не спорила с природой, на манер своих многочисленных знакомых судорожно пытаясь закрасить свой возраст. Подобно истинной француженке, коей она являлась лишь в душе, мадам Вольф решила отныне подчеркивать седину, как одно из главных своих достоинств.

– Так, сейчас посмотрим, – Вольф включила телефон, – где-то у меня было сообщение с кодом. Ах, вот и оно! Алена, нажми, пожалуйста, следующие кнопки: ключ, два, пять, два, четыре, три.

Блондинка подошла к двери, немного нагнулась, чтобы разглядеть цифры на металлической панели и повторила:

– Ключ, два, пять, два, три.

– Нет, нет, же, Алена! – мадам поправила более молодую сопровождающую. – Слушай внимательно: ключ, два, пять, два, четыре, три.

– А! Еще четверка! – обрадовалась та, что звалась Аленой.

Имя подходило бы женщине больше, если на нее смотреть не в полный рост, которому мог бы искренне позавидовать член какой-нибудь баскетбольной команды. К тому же в ее речи смешивалось несколько акцентов: французский, польский и иногда украинский. По всему можно было сделать вывод, что Алена уже очень давно не была на своей исторической родине.