Ермак: Начало. Телохранитель. Личник - стр. 86
– Нет, я слышал про тот набег. Но подвиги одного казачка против тучи хунхузов посчитал домыслом. А получается, действительно молодой Аленин всех один порешил?
– Так точно, господин войсковой старшина. Один и всех. Нам строевых коней спас и Савину его Ворона с кобылицами. И не молодой, а единственный Аленин. Дядька Афанасий полгода как представился. А остальные до этого сгинули.
– Да, заслуженный казак был. – Буревой, сняв левой рукой папаху, перекрестился. – Царства им всем небесного. Только ты мне, атаман, зубы-то не заговаривай. – Войсковой старшина, надев папаху, поправил ее двумя руками. – Откуда маузер?
– Да припрятал его во время боя с хунхузами Тимофей как трофей. А когда в себя пришел от ранения и сказал, поздно уже было. В Благовещенск доложились, все с китайцев сдали. Премию получили. А Тимоха с этим карабином чуть ли не спать ложился. Вот и оставили ему.
– Ох, темнишь, Петр Никодимыч. Не один карабин припрятал, чую.
– Ну так что с боя взято, то свято, – пошутил Селеверстов.
– Свято, свято. Ладно. Пошли назад, встречать твоего героя. Но в будущем смотри. С трофеями чтобы все строго было! Понял?
– Так точно, все строго будет.
Я стоял в строю на левом фланге и, как все, наблюдал за выдвижением махальных с листами отметок к столу секретаря. Дальше увидели, как к столу подошла свита во главе с Буревым. Затем примчался приказный Данилов и сказал, что меня войсковой старшина вызывает. А сам щерится во все тридцать три зуба, потом ткнул меня кулаком в плечо и показал большой палец. Под недоумевающие взгляды казаков-малолеток из строя, я побежал, придерживая карабин на плече к свите Буревого, который вместе с Селеверстовым стоял чуть в стороне.
Подбежав к войсковому старшине, который вместе с атаманом вернулся к свите, хотел доложить о своем прибытии, но тот остановил меня движением руки:
– А скажи мне, Тимофей Аленин, ты только букву «А» можешь, стреляя, нарисовать, или другие тоже, и почему именно буква «А»?
– «А» – потому что Аленин, а для вас могу букву «Н» нарисовать, Николай Петрович.
– Вот стервец! – захохотал Буревой, которого тут же поддержала его свита. – А давай букву «Н», а то что-то мне до сих пор не верится, что так стрелять можно. – Старшина строго взглянул на меня. – Не шельмовали?
– Никак нет! – чуть ли не в один голос ответили я и атаман Селеверстов.
– Тогда вперед на линию огня, Аленин! – повелительно махнул Буревой.
– Ваше высокоблагородие, разрешите… – начал я.
– Что еще! – недовольно прервал меня Буревой.
– Разрешите все восемь выстрелов сделать на один флаг. Заодно и скорострельность карабина Маузера все увидят, – продолжил я.