Эрион. На краю мира - стр. 8
– Пожалуй, хватит на сегодня. Но завтра опять придется идти.
– Ты всегда так говоришь, сколько бы мы ни насобирали! Поэтому какой смысл собирать сегодня много, если завтра все равно нужно опять собирать?
– Какой смысл мне снова объяснять тебе то же, что объясняла вчера и позавчера? – спокойно спросила Лана, поднялась с земли и отряхнулась. Сырая земля прочно въелась в штанины на коленях. Нужно будет подождать, пока высохнет, потом уж стряхнуть. Глядишь, мама и не заметит.
– Так что, мы идем? – недоверчиво спросила Тора.
– Я же сказала, что на сегодня хватит.
Глава 4
Изгиль расслабленно развалилась в старом, потрепанном кресле под кривым навесом, с ветреной стороны прикрытым мутной пленкой. Навес хоть и был кривым, но еще достаточно крепким, просто собран он был из того, что нашлось под рукой. Он стоял здесь с незапамятных времен и еще простоит лет сто. И навес, и это кресло сопровождавшие Изгиль всю ее жизнь, достались ей еще от родителей, а тем, видимо, от их родителей, потому что никто не помнил, как они появились и как выглядели, когда были новыми. Когда-то она – совсем юная девчонка нелепо смотрелась на фоне этих вещей. Казалось, будто Изгиль случайно забрела сюда из другого мира. Но сейчас она состарилась настолько, что разница в возрасте стала незаметной. Она сравнялась с вещами по возрасту. Теперь они стали словно единым целым. Ссутуленная спина так удобно устраивалась в спикну кресла, будто они были созданы друг для друга. Нет, не изначально, это проявилось со временем. Сухой, потемневшей рукой с искривленными пальцами Изгиль монотонно гладила подлокотник, прикрытый обрывками замусоленной, ветхой ткани давно неопределяемого цвета, и, шамкая беззубым ртом, бубнила что-то невнятное. Слов было не разобрать: то ли это была песня, то ли старуха от одиночества решила побеседовать сама с собой. Пожалуй, если прислушаться, это, все же, больше походило на песню, слова которой тут же уносил ветер.
Никто не знал, сколько ей лет. Да она и сама давно перестала считать свои годы. Пожалуй, с тех пор, как умер ее младший сын. По иронии судьбы или по воле каких-то могущественных сил ей суждено было пережить и всех своих детей, которые, в основном, умирали в младенчестве, и почти всех внуков. Остался лишь младший внук Тиарий и его три дочери – не слишком большое наследие от девятерых-то детей Изгиль.
Тонкая, совершенно белая прядь волос выбилась из-под платка и затрепетала на ветру. Не прекращая свою непонятную песню, Изгиль привычным движением заправила волосы обратно под платок. От некогда шикарной, тяжелой русой косы, которой завидовали подруги, осталась скудная белая веревочка, больше похожая на крысиный хвост, но Изгиль по привычке каждое утро заплетала косу и скручивала ее в пучок.