Еретики и заговорщики. 1470–1505 гг. - стр. 21

В свете католичества (или униатства) Зои-Софьи более понятным становится появление в ее свите папского легата Антонио Бонумбре, епископа Аччии. Точнее, даже не появление, а его вызывающее поведение – весь путь от Пскова римский эмиссар вез во главе процессии латинский крест, водруженный на длинный шест, пока ему не указали на недопустимость подобной демонстрации в пределах православного государства и за 15 верст до Москвы попросту отобрали означенный «крыж».

По прибытии в Москву мессир Антонио резко потерял интерес к происходящему, оставил свои прозелитические потуги, и даже когда, обрадованный возможностью схлестнуться с «папежником», митрополит Филипп вызвал его на диспут, посланец Святого престола вяло отбивался от нападок православного иерарха, отговариваясь отсутствием под рукой надлежащей литературы. Е.Е. Голубинский объясняет пассивное поведение легата «благоразумной осторожностью». Возможно. Только куда же исчезли его благоразумие и осторожность, когда он не без вызова демонстрировал в пределах незнакомой иноверной страны свой латинский крест?! Видимо, все это время его преосвященство сопровождал верную дочь Римско-католической церкви, которая в Москве обернулась православной царевной, не нуждавшейся в его услугах.

Впрочем, если бы даже Зоя была ярой католичкой, доводы в пользу «прозелитической» версии о первенстве Святого престола в деле замужества византийской принцессы утрачивают свою весомость при сопоставлении со следующими фактами. Известны, по крайней мере, три попытки выдать бесприданницу Зою замуж. В 1466 году – то есть уже в то время, когда московский великий князь был вдовцом – состоялась ее помолвка с некиим «архонтом Каракиолом». Е.Ч. Скржинская полагает, что речь идет о представителе неаполитанского рода Карачиолли. Помолвка, однако, не привела к свадьбе. Между тем современный британский византолог Стивен Рансимен, ссылаясь на записки секретаря императора Константина IX Георгия Франдзиса, сообщает, что Зоя в июне 1466 года вышла замуж «еще девочкой» за римского аристократа из дома Караччоло, но вскоре овдовела. Более того, Франдзис самолично ездил в 1466 году в Рим на свадьбу принцессы и «архонта».

Франдзису нет резона выдумывать, если только издатели или переводчики не перепутали свадьбу с помолвкой. (Рансимен полагает, что Зоя родилась в 1456 году, но в таком случае в 1466 году ей было всего десять лет и речь, скорее всего, могла идти о помолвке.) Если же Зоя на самом деле оказалась юной вдовицей, то резонно, что московские книжники постарались обойти этот щекотливый момент, низведя свадьбу до помолвки. Во всяком случае, сиротку безуспешно пытались выдать замуж еще дважды: за герцога Мантуанского и короля осаждаемого турками Кипра. В Москве, когда дело дошло до сватовства, прознали про эти случаи, но сделали вид, что вполне удовлетворены версией о том, что женихи не подошли Зое из-за «латынства».