Эра Игры: Возрождение Эрафии - стр. 13

– А сейчас как быть?

– Не кричите громко, люди спят. – Пошутил он и, посмеиваясь над другом, ушёл.

Зайдя в свою спальню, император продолжал смаковать последнюю шутку, скаля передние ряды зубов. Скинув рубаху, он упал на кровать, даже не удосужившись откинуть одеяло в сторону, потому что в воздухе стояла приятная свежесть, – недавно прошёл дождь. Не мучая себя более дурными мыслями, Владимир сладко задремал.

Реальность

– Отец, отец! – кричал прихожанин. Но священнослужитель в черной рясе был погружен в собственные мысли и не слышал зовущего его голоса. – Отец, постойте же! – он наконец-то смог нагнать торопившегося в свои покои слуги божьего и слегка коснулся его плеча.

Священник остановился и оглянулся. Его красные белки потерянно проскользили по фигуре молодого человека лет двадцати пяти. Прихожанин был одет в широкие дорогие брюки. Но на его тонких, как спички, ногах они смотрелись нелепо. А в пиджаке он и вовсе утопал, словно одежду сняли с великана и надели на гнома. Голову словно высушили дикие африканские племена и надели на палку-тело. И глазенки большие и испуганные постоянно бегали, как заведенные, не в силах остановиться на чем-то одном. А дорогими духами несло за версту, словно на себя он их вылил целое ведро.

– Отец, мне нужна ваша помощь! – продолжал парень, переводя дух и постоянно испуганно оглядываясь по сторонам. – Я согрешил. И мой грех ужасен. Мне сказали, что только вы сможете помочь искупить его.

Погладив седую бороду, священнослужитель задумчиво произнес:

– Не имеешь ли ты на себе технологий бесовских?

– Не имею. Клянусь брильянтом «Красное сердце»1 – самым дорогим, что есть.

– Хорошо, – старческое лицо было наполнено святой отреченности от мирских проблем. – Цену же знаешь мою?

– Знаю-знаю, конечно, знаю, – прихожанин лихорадочно стал вытаскивать из карманов пятитысячные красные купюры. Они валились на пол, но парень и не думал их поднимать, он и вовсе не обращал на них ни малейшего внимания.

– Вижу, вижу, – остановил его отец Сергий, – следуй за мной, сын мой. Только купюры подбери.

Парень спешно подобрал деньги и последовал за наставником, золотой крест на груди которого обещал спасение от всех грехов.

Они двигались не спеша. Да и куда было торопиться? Зал, освещенный тысячей и одной свечой, все равно был пуст людьми, но ломился от призраков. В мягком свечении пламени со всех сторон, даже со сводного потолка, на них глядели полные добра глаза Божьей Матери, Сына Божьего, святых и великомучеников. Парень почти из них никого не знал, однако ощущал перед их взорами боголепный лепет. Но в тоже время было в их взглядах что-то пугающее и отталкивающее, словно вовсе не человеческой рукой нарисованное, проявлявшееся только под светом свечей. Тех самых, что продают на входе, чтобы церковники набили свои карманы.