Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны - стр. 15

. Аналогичным было, по крайней мере на тот момент, и положение дел с Сирией, которая считалась главным ставленником СССР на Ближнем Востоке. После прихода к власти Х. Асада путем военного переворота в конце 1970 года Дамаск не только установил отношения с Кувейтом и ОАЭ[50], но и высказался за налаживание отношений с Великобританией[51].

Дипломатическая активность Саудовской Аравии оборачивалась сокращением ее финансовых резервов. В 1970 году королевство даже столкнулось с проблемой выбора: отдать ли приоритет покупке оружия или финансированию программы экономического развития. Выплата же Хартумской помощи Каиру и Дамаску в тот год наполовину была возмещена нефтью[52]. В свете этого в Вашингтоне смотрели благосклонно на повышение доходов правительства Саудовской Аравии от продажи нефти и не видели необходимости «биться» за позиции международных компаний в странах ОПЕК.

Заметим, что еще в 1969 году, аналогично шаху Ирана, король Саудовской Аравии обсуждал с президентом Никсоном получение квоты на рынке США. Во второй раз эта тема была поднята в сентябре 1972 года, пожалуй, самым знаменитым и влиятельным министром нефтяной промышленности в истории Саудовской Аравии шейхом Ахмедом Заки Ямани в беседе с Дж. Ирвином, когда он предложил Вашингтону подписать договор, гарантировавший особое положение саудовской нефти на американском рынке. Это предложение сопровождалось политическими заявлениями, весьма благоприятными для западных стран: 4 августа 1972 года король Фейсал в интервью египетскому еженедельнику Al Musawwar отвергал возможность использования нефти в качестве инструмента политического давления на Запад[53].

Отказывая Саудовской Аравии и Ирану в предоставлении квоты, администрация США руководствовалась целым букетом соображений: нежеланием биться с Конгрессом по этому вопросу, опасением попасть в зависимость от одной из стран в таком стратегически важном вопросе как поставки нефти, тревогой, что это станет триггером конкурентной борьбы за заключение аналогичных соглашений между арабскими и европейскими странами, наконец, нежеланием говорить «нет» давним и надежным поставщикам нефти из латиноамериканского региона.

Однако в этом уравнении со многими переменными был один постоянно действующий фактор: нарастающая радикализация «арабской улицы» в условиях отсутствия прогресса в ближневосточном урегулировании. Ни Москва, разорвавшая отношения с Израилем после Шестидневной войны 1967 года, поражение в которой столь остро переживалось арабской общественностью, ни Вашингтон, взявший курс на построение особых отношений с Израилем, в силу комплексности своих внешнеполитических приоритетов не смогли адекватно ответить на все более настойчивые требования найти выход из конфликта