Епістолярій Тараса Шевченка. Книга 1. 1839–1857 - стр. 58
На стр. 62–63 Вы скажете больше, если исключите стихи 9–12 и потом от стиха: Що осталось? до конца главы. Глава V превосходна!
Теперь «Гайдамаки». О введении я уже сказал. На стр. 26–27 исключить от стиха: Вибачайте, люди добрі до стиха: Що там робиться. Из последнего стиха слово жидюга должно остаться; чтоб составить полный стих, вы что-нибудь к нему прибавите. На стр. 40–41 исключ[ить] от ст[иха] Аж обридло слухаючи до стиха: Обнявшись сумує. На стр. 42 в стихе 23 вместо в углу нужно напечатать: в кутку. На стр. 50 исключ[ить] от начала до песни Волоха. Оставить только в скобках слова: Кобзар співає. – На 51 стр. уничтожить стихи: 7–11. На 54 уничтож[ить] от начала до слов: Ляхів, бачиш, різать. Потом написать так: Гайдамак. Добре, єй-богу добре! и пр. В словах этого гайдамака исключить темную пословицу: нехай стара в’язне и пр. – На 72–73 исключ[ить] от ст[иха] Кругом пекло; гайдамаки до ст[иха] Гайдамаки; йде Ярема. На 78 исключ[ать] от ст[иха] А Залізняк гайдамакам до конца страницы.
Потом уничтожить всю главу Гупалівщина. Повесть любви в ней не развивается, а драма Коліївщини не выигрывает ни одной новой черты. Вам хотелося сохранить предание о червонце Залезняка. Такие вещи нужно говорить мимоходом или основать на них часть драмы, а делать эпизод во вред драматическому ходу не нужно. Вообще она слаба, и ее не жаль уничтожить. Освобождение Оксаны весьма слабо и темно. Нужно переделать, если можете. А мотив тут прекрасный, и во 1-х: Шкода муру! старосвітська штука; во 2-х, противоположность веселости с бедствием ляхов и мучением Галайды за свою Оксану; в 3-х, опасение читателя, чтоб козаки не вздумали рано пойти на приступ; в 4-х: через греблю повалили. Воспользуйтесь переходом через греблю в моем переводе с польского; заставьте ляхов, не выпросивших пощады, решиться на отчаянное предприятие пробиться. Заставьте Ярему найти свою Оксану или на мосту в руках ляха, или в пылающей крепости. Это будет лучше. А то, ведь, заметьте, что в Вашей драме нет борьбы сил; ляхи везде трусы, никакого отпору, везде гибнут. От этого читатель не сочувствует торжеству победителей, ибо это торжество мясников, а драма Ваша – кровавая бойня, от которой поневоле отворачиваешься. Вспомните стих: «На беззащитные седины не поднимается рука» – У кого же? У разбойника по ремеслу! Следовательно, кровь здесь должна быть только следствием борьбы; а не предметом жажды. Дайте побольше человечества вашим гайдамакам. Посмотрите у Шекспира: одно лицо в слепоте зверской ярости проливает кровь своих врагов, а другое говорит голосом человечества; иногда то же самое лицо содрогается и тем доказывает истину, что человеческое начало никогда не подавляется зверским. Постигните, Тарас Григорьевич (не в гордости мнимого превосходства это говорю, а в простоте сердца художника-брата), постигните соотношение между созданием поэта и душою читателя; тогда Вы будете истинно великим! Не полагайтесь на природные силы. Задача всякого смертного – заслужить наслаждение совершенством. Вам много дано от природы; нужно много и потрудиться; а Вы часто впадаете в совершенно ошибочные мнения о творчестве. Не одни книги даю я Вам в руки: читайте целый мир, но пусть Ваша душа беспрестанно бодрствует. (N. B. Для этого нужно отвергнуть многие знакомства или, лучше сказать, препровождение времени с людьми будто бы образованными). Но это другое дело. Обратимся к «Гайдамакам». Если Вы не возгорите желанием переделать эту часть поэмы, то исключите по крайней мере на стр. 86 стихи: 15–18, на стр. 87 стихи: 2–5; на стр. 95–97 от стиха: