Эпилог к концу света - стр. 1

© Дарья Кузнецова, 2023

«Если утро начинается со ржания пары молодых ослов, страшно предположить, чем закончится день», – думая так или почти так, я, на ходу затягивая шнурком косу, беззвучно покинула шатёр, чтобы оценить обстановку снаружи. Я даже представить не могла, что с утра пораньше могло вызвать подобный приглушённо-глумливый хохот этих молодчиков, но понимала: ничего хорошего.

Тонкое полотнище палатки защищало от дождя и ветра, а вот звуки как будто даже усиливало, так что привлекшие моё внимание весельчаки вполне могли находиться достаточно далеко. Это, прямо скажем, было в их интересах, потому что дурачиться рядом с моим шатром могут только смертники. Особенно если веселье связано со мной или моими вещами: вся команда знает, что Стеваль Жгущая шуток в свой адрес не понимает и быстро напоминает незадачливым весельчакам, почему она гораздо шире известна как Стерва Злющая. Да и вообще, ссориться с единственным целителем в команде – идиотов нет.

Как оказалось, желание жить пара матросов утратила не до конца. За моим «домом» они только прятались, и то лишь потому, что располагался он на краю лагеря, а объект наблюдения находился за пределами последнего. Глянув поверх голов парней, я увидела на поляне аборигена, который пытался собирать не то ягоды, не то какие-то травы.

Местные мужчины вообще не отличаются крепким телосложением, особенно в сравнении со своими крупными женщинами, полногрудыми и широкобёдрыми; они, высокие и тонкие, похожие на вешалки, кажутся забавными и нелепыми. Но что поделать, у аборигенов явный матриархат, женщины крупнее и сильнее, выполняют всю тяжёлую работу – обрабатывают землю, выделывают кожу, – а мужчин довольно мало, и они на подхвате. На наш взгляд, конечно, выглядит дико, но они-то так привыкли.

Объектом веселья матросов был совсем ещё мальчишка, худенький и невысокий, с всклокоченными, коротко остриженными чёрными волосами – видимо, длинные гривы полагались только взрослым. И вот этот долговязый сверчок, состоящий из одних конечностей, двигался как пьяный: то и дело падал, спотыкаясь на ровном месте, тыкался носом в траву, и каждое такое движение сопровождалось взрывом хохота притаившейся парочки.

Приглядевшись, я обнаружила и причину неуклюжести мальчишки: травинки будто сами собой сплетались, ставя ему подножки или дёргая за длинную бахрому штанов, а потом распрямлялись и невинно покачивались под налетающим с моря ветерком.

Сами собой, ну да.

Я отошла на шаг, оценив композицию. Весельчаки выглядывали на разных уровнях: один согнулся ниже, придерживаясь за край шатра, второй – стоял позади и вытягивал шею, тоже инстинктивно наклонившись и оттопырив зад для равновесия; выглядело заманчиво. Уши обоих возбуждённо подрагивали.

Конечно, проигнорировать предложенную мишень я не сумела, и тяжёлая кованая подмётка сапога впечаталась в филей со смачным шлепком, придав ускорения. Вскрикнув от неожиданности, один осёл повалился вперёд, погребая под собой сообщника.

– Да я тебе клинок сейчас в за… – Взбешённая жертва моего сапога, перекатившись по земле, подскочила, красноречиво придерживая место удара, и осеклась на полуслове. Лицо его вытянулось и слегка побледнело.

– Ордиэль и Абсерваль, кто бы сомневался, – нараспев проговорила я, хотя личности весельчаков не вызывали сомнений изначально: в команде полсотни голов, а таких обиженных умом всего двое. – Значит, развлекаемся?

– Стеваль, ну мы же ничего такого… – виновато заблеял мелко трясущийся Абель.

Зелёна мать, ну какой всё же трус!

Впрочем, оба хороши. Корабль нагрузили ими, кажется, с единственной целью: хоть на короткое время избавить родные леса от этого позора, сопроводив сие действо благородной формулировкой «чтобы возмужали и набрались мудрости в полном опасностей странствии». Вопрос, чем провинились все остальные члены экипажа, конечно, остался без ответа.

Как, впрочем, и в случае со мной, но я хоть пользу приношу.

– Скучаем, значит? – продолжила я прежним сладким голосом и потянула из ножен клинок. – Ну так я сейчас развеселю. Оружие к бою, помёт Бездны!