Эпигоны древней империи - стр. 31
– Вета! После полудня состоится церемония и я прошу тебя не метать ножи в кого попало. Я приказал местному кузнецу отковать женские доспехи, а то не на бал идем, а на войну. Иное оружие, кроме молитв, тебе не положено, но защититься надо, на всякий случай, а случаи бывают разные.
– Святой отец! А разве святость не отведет напасти, не парализует чужую волю? Я перерыл кучу летописей, но нигде не упоминалось, что женщине, пусть даже святой, разрешено участвовать в боях и надевать неподобающую одежду.
– Ауттор! Мой мальчик, мало ли что писали когда-то. Святость она всегда святость, но холодная сталь не разбирает кого убивать, поверь мне. Ты должен быть тенью госпожи Веты и вести летопись ордена. Пойду посмотрю, что там делает в казармах брат Рисбренд.
Магистр вышел из комнаты, оставив Ауттора разбираться со свитками не только летописи, но и финансовых счетов ордена. Энвелла проводила взглядом отца Итара, пододвинулась ближе к очагу и смотрела на языки пламени, словно пыталась там увидеть ответы на свои вопросы. Хорошо давать указания о поисках своего пути, а попробуй его найди? Пламя завораживало, задавая иной ритм, казалось, что даже сознание размягчается от тихого потрескивания поленьев. Энвелла не то, чтобы заснула, а перешла в то состояние, которое находится между сном и бодрствованием и ее сущность словно отделилась от тела, оставив его сидеть возле очага. Ауттор, увидев, что госпожа заснула, решил ее не будить, взял с лежанки меховое покрывало и аккуратно прикрыл плечи дамы. Времени еще достаточно, а ночь действительно была утомительной и молодой человек сладко зевнул, поскольку тоже не выспался. Какой тут сон, если со счетами еще разбираться и разбираться, а казна местной епархии далеко не бездонная.
Энвелла посмотрела на себя и Ауттора откуда-то сверху, отметила услужливость молодого рыцаря, а потом ощутила нечто, отодвинувшее сиюминутные проблемы на второй план. Вопросы можно решить по мере их поступления, когда оппонент сделает свой первый ход, допустим, это будет пресловутый герцог Андира. Девушка сама удивилась своим мыслям, холодным, расчетливым, без лишней суеты. Она себя такой никогда не помнила, считая сумасбродность естественной частью характера, не подверженной изменчивости. Янтарис словно растворился, уступив место ирреальности, наполненной тенями, до боли знакомыми тенями, только разобраться в них не удавалось. Вроде бы всех знаешь и, в тоже время, не узнаешь никого. Кругом только игра света и тени, радужные оттенки и шепот. О чем болтаете? Что я дура? Так это общеизвестный факт, не нуждающийся в комментариях.